Сомерсет Моэм: Моэм выбирает лучшее у Киплинга

Таракан был портрет самого Киплинга. Все трое упражняли свой юмор в сугубо отталкивающих шутках и розыгрышах. Киплинг написал о них с увлечением, и нужно отдать должное этим рассказам: сделаны они так блестяще, что, хотя пока читаешь, мурашки бегают по спине, раз начав, не оторвешься до самого конца. Я их вообще коснулся только потому, что мне было ясно: влияние которому Киплинг подвергался четыре года, проведенные в школе (он прозвал ее "колл"), оказалось таким сильным, что он не отделался от него никогда. Он так и не сумел освободиться от впечатлений, предрассудков и моральной позы, которые приобрел в то время. Да нет и указаний на то, что он этого хотел. До конца он не упускал случая помучить учителей или устроить кому-то розыгрыш. Ему как будто и в голову не приходило, что школа была третьесортная, а мальчишки - порядочный сброд. Да что говорить, побывав там много лет спустя, он прелестно описал эту поездку, горячо прославил беспощадного педанта - своего прежнего наставника, и высказал благодарность за великие благодеяния, полученные в те годы, когда был на его попечении.

Киплингу еще не исполнилось семнадцати лет, когда его отец, в то время хранитель музея в Лахоре, устроил его на работу младшим редактором в английском издании "Гражданской и военной газеты", выходившей в этом городе, и он, не окончив школу, вернулся в Индию. Это было в 1882 году. Мир, в который он вступил, был очень не похож на тот, в каком мы живем сегодня. Великобритания достигла вершины своего могущества. На карте были выкрашены в розовый цвет большие куски суши, подчиненные суверенитету королевы Виктории. Метрополия была сказочно богата. Англичане были мировыми банкирами, английская торговля посылала свою продукцию в самые отдаленные уголки земли, и качество ее было, по всеобщему признанию, выше чем все, что производилось в любой другой стране. На земле царил мир, если не считать мелких карательных походов то здесь, то там. Армия, хоть и небольшая, была уверена (несмотря на неудачу в Маджубе[1]), что может устоять перед любой силой, направленной против нее. Британский флот был величайшим в мире. В спорте англичанам не было равных. Никто не мог с ними соперничать в играх, в которые они играли, и в классических бегах, на которых - неслыханное дело! - побеждала лошадь из-за границы. Казалось, ничто никогда не изменит этого счастливого положения вещей. Жители наших островов верили в бога, а бог, в чем они не сомневались, принял Британскую империю под особое свое покровительство. Правда, ирландцы много кому портили кровь. Правда и то, что фабричные рабочие получали слишком мало, а работали слишком много. Но это казалось неизбежным следствием индустриализации страны, и помочь тут было нечем. Реформаторы, пытавшиеся облегчить их жизнь, рассматривались как злонамеренные смутьяны. Правда, земледельцы жили в жутких лачугах и зарабатывали жалкие гроши, но добродетельные супруги помещиков были к ним очень добры. Многие из них заботились об их моральном благополучии, посылали им бульон и холодец, когда они болели, а также одежду для их детей. Люди любили повторять, что богатые и бедные были на свете всегда и всегда будут, и это как будто всех успокаивало.

Англичане много ездили по Европе. Они наводняли курорты Спа, Виши, Аахен и Баден-Баден. Зимой они устремлялись на Ривьеру. Они строили себе роскошные виллы в Каннах и в Монте-Карло. Для их удобств воздвигались огромные отели. У них была куча денег, и расходовали они их не жалея. Они чувствовали себя отдельной расой, и стоило им высадиться в Кале, как их осеняло, что теперь они находятся среди туземцев, - не таких, конечно, как индийцы или китайцы, но туземцев. Только они ежедневно умывались и мылись, и ванны, которые они часто возили с собой, наглядно доказывали, что они отличаются от всех остальных. Они были здоровые, крепкие, разумные, во всех отношениях выше других. Им было приятно находиться среди туземцев, чьи обычаи были так далеки от английских и которых они считали фривольными (французы!), ленивыми (итальянцы!), глупыми, но забавными (немцы!), но по свойственной им сердечной доброте относились к ним хорошо. Им и в голову не приходило, что вежливость, с которой их встречали, поклоны, улыбки, желание угодить объяснялись их щедрыми тратами, а за спиной у них "туземцы" смеялись над их нескладной одеждой, их простоватостью и плохими манерами, их наглостью, их глупостью - как упорно они дают себя обирать, их покровительственной терпимостью. И потребовались страшные войны, чтобы они поняли, как сильно ошибались. Англо-индийское общество, в которое попал Киплинг, когда приехал к родителям в Лахор, полностью разделяло предвзятые мнения и самоуспокоенность их земляков в Англии.

Читать дальше