Андрэ Моруа - Фиалки по средам (сборник рассказов)

Искренне любящая вас

Тереза Берже

______________________________________________________________________

История одной карьеры

В предпоследнюю субботу каждого месяца в мастерской художника Бельтара собирались: депутат Ламбэр-Леклерк (сейчас он уже помощник министра финансов), писатель Сиврак и драматург Фабер, автор той самой пьесы "Король Калибан", что еще недавно гремела на сцене театра "Жимназ".

В один из таких вечеров Бельтара представил друзьям своего двоюродного брата -- молодого провинциала, решившего посвятить себя литературе.

-- Этот мальчик,-- объявил Бельтара,-- написал роман. На мой взгляд, книга его ничуть не хуже других произведений подобного рода, и я прошу тебя, Сиврак, прочитать ее. У моего кузена нет никаких знакомств в Париже, он инженер и живет в Байе.

-- Счастливый вы человек,-- сказал юноше Фабер.-- Сочинили роман, живете в провинции и ровным счетом никого не знаете в Париже! Ваша карьера обеспечена! Издатели тотчас начнут драться за честь "открыть" ваш талант, и если вы умело составите себе репутацию, то через год ваш успех затмит даже славу нашего друга Сиврака. Но послушайтесь моего совета: никогда не показывайтесь в столице! Байе... Это же замечательно -- Байе. Мыслимо ли противиться обаянию человека, живущего в Байе? На вид вы славный малый, но таковы уж люди: чужую гениальность они выносят лишь на приличном расстоянии.

-- Советую вам сказаться больным,-- вмешался Лам-бэр-Леклерк,--очень многие добились успеха таким путем.

-- Но что бы ты ни предпринимал,--сказал Бельтара,-- ни в коем случае не бросай своей службы. Служба -- это отличный наблюдательный пункт. Если же ты запрешься в своем кабинете, то через год станешь пи

(37)

сать, как профессионал: твои сочинения будут безупречны по форме и невыносимо скучны.

-- Глупец! -- презрительно воскликнул Сиврак.-- "Служба -- отличный наблюдательный пункт!" Как не стыдно умному человеку повторять такие пошлости! Да что может писатель найти в мире такого, что нежило бы уже в нем самом? Разве Пруст покидал свою обитель? Разве Толстой уезжал из своей деревни? Когда его спрашивали, кто такая Наташа, он отвечал: "Наташа -- это я". А Флобер...

-- Прошу прощения, что я решаюсь возражать тебе,-- отвечал Бельтара,-но Толстого окружала многочисленная родня, и в этом был один из источников его силы. А Пруст часто бывал в отеле "Ритц", он имел множество друзей, и все это давало богатую пищу его воображению. Что же до Флобера...

-- Ясно!.. -- оборвал его Сиврак.-- Но представь себе, что Пруст не мог бы черпать свои сюжеты из светской жизни -- все равно у него нашлось бы что сказать. Пруст одинаково восхитителен, когда рассказывает о своей болезни, о комнате, где он жил, или о своей старой служанке. А кроме того, я берусь доказать тебе, что даже самого блестящего ума, у которого к тому же имеется возможность наблюдать жизнь в самых любопытных ее проявлениях, еще недостаточно для создания истинного произведения искусства. Взять, к примеру, нашего друга Шалона... У кого, как не у него, было больше возможности и времени наблюдать самые различные круги общества? Шалон был на короткой ноге с художниками, писателями, промышленниками и актерами, политическими деятелями, дипломатами, он имел доступ за кулисы театра, где разыгрывается человеческая комедия. А каков результат? Увы, мы знаем, чем это кончилось!..

-- А в самом деле, что стало с Шалоном? -- спросил Ламбэр-Леклерк.-Что с ним? Кто из вас слыхал о нем?

-- У нас с ним один издатель,-- ответил Сиврак,-- и я иногда сталкиваюсь у него с Шалоном, но наш друг делает вид, будто не узнает меня. .

Наклонившись к хозяину дома, молодой провинциал вполголоса осведомился, кто такой Шалон.

-- Сиврак,-- сказал Бельтара,-- расскажи-ка этому младенцу историю карьеры Шалона. Для человека его возраста пример этот может быть поучителен.

(38)

Сиврак встал-и, пересев на край дивана,тотчас начал рассказ, построенный по всем правилам искусства. Его резкий насмешливый голос, казалось, рубил звуки.

-- Не знаю, приходилось ли вам когда-нибудь слышать о знаменитом классе риторики лицея Генриха IV, выпуска 1893 года? Во всяком случае, он стяжал в академических кругах не меньшую известность, чем прославленный некогда выпуск Эколь Нормаль, где были, как вы знаете, Тэн, Прево-Парадоль, Сарсэ и Эдмон Абу. Этот класс, как до сих пор твердит мне при каждой встрече один из наших старых учителей, был "колыбелью знаменитых мужей", потому что' в этом классе одновременно учились Бельтара, Ламбэр-Леклерк, Фа-бер и я. Ламбэр-Леклерк, который тогда уже готовился к политическому поприщу и вместе с Фабером проводил все вечера на скачках...