"Услышу ли я когда-нибудь вновь моцартовский реквием, и творения моего любимого Шуберта, и титанические аккорды Бетховена?"
"Все, что ты слышал, было лишь эхом, доносящимся с небес".
"Я готов. Наноси удар, друг!"
"Я не буду этого делать. Я навею на тебя сон".
"А буду ли я видеть сны?"
"Да, все вообще сон".
"Проснусь ли я?"
Ответа не было.
"Кто ты, прекрасный юноша? Ты Гипнос, ангел сна?" Он стоял рядом со мной, задумчивый и прекрасный, как Гений Любви, с венком на кудрях.
"Я его брат, рожденный той же Матерью Ночью. Мое имя Танатос. Я ангел смерти. Это твоя жизнь гаснет с факелом, на который я наступил".
Мне снился старик, который устало брел по пустынной дороге. Иногда он падал на колени, не в силах идти дальше, ожидая, что кто-то укажет ему путь. Леса и поля, реки и озера уже лежали у его ног, а вскоре и увенчанные снегом горы исчезли в тумане уходящей вниз земли. Вперед и выше вел его путь. Гонимые бурей тучи подхватили его на мощные плечи и понесли с головокружительной быстротой по бесконечности, мерцающие звезды вели его все ближе и ближе к стране, где нет ночи и смерти. Наконец он очутился перед небесными вратами.
Их створки были закрыты. Вечность, день или мгновение провел он коленопреклоненно у порога, надеясь, вопреки надежде, что его впустят. Вдруг, движимые невидимыми руками, огромные врата распахнулись, чтобы пропустить парящую в воздухе фигуру с крыльями ангела и лицом спящего ребенка. Путник быстро вскочил на ноги и с поспешностью отчаяния проскользнул между створками, когда они уже смыкались перед ним.
- Кто ты, дерзкий, что вторгаешься сюда? - послышался суровый голос.
Передо мной стоял высокий старец в белом одеянии с золотым ключом в руках.
- Ключарь небесных врат, святой Петр, молю тебя, позволь мне остаться!
Святой Петр бросил взгляд на мои бумаги, на жалкий отчет о моей земной жизни.
- Плохо! - сказал святой Петр. - Очень плохо! Как ты попал сюда? Наверное, какая-то ошибка!..
Он внезапно умолк, так как перед нами опустился ангелочек-вестник. Сложив пурпурные крылышки, он поправил короткую тунику, сотканную из паутинок и розовых лепестков, окропленных росой, розовые ножки были обуты в золотые сандалии. Кудрявую головку украшала сдвинутая набекрень шапочка из тюльпанов и ландышей. В его глазах играл солнечный свет, а на губах радость. В руках оп держал сверкающие скрижали, которые с важным видом подал святому Петру.
- Вот они всегда обращаются ко мне, когда попадают в трудное положение! - заворчал святой Петр. - Когда все ладится, они никакого внимания не обращают на мои предостережения. Скажи им, что я сейчас приду. Пусть без меня не отвечают ни на какие вопросы.
Ангел приложил розовый пальчик к шапочке из тюльпанов, раскрыл пурпурные крылышки и улетел, напевая, как птица.
Святой Петр растерянно и пристально посмотрел на меня. Повернувшись к пожилому архангелу, который, опершись на сверкающий меч, стоял на посту у золотой завесы, он сказал, указывая на меня:
- Пусть постоит здесь до моего возвращения. Он смел, хитер и вкрадчив смотри не разговорись с ним! У вас у всех есть свои слабости, и твоя мне известна. А в этой душе есть что-то не совсем обычное, - не понимаю, как он вообще сюда попал. Кто знает, не принадлежит ли он к той шайке, которая тебя одурачила и склонила последовать за Люцифером? Будь бдительным, молчи и бодрствуй!
Он ушел. Я поглядел на пожилого архангела, а пожилой архангел поглядел на меня. Я рассудил, что заговаривать мне с ним не следует, но продолжал исподтишка посматривать на него. Вскоре он отстегнул меч и осторожно прислонил его к колонне из ляпис-лазури. На его лице отразилось большое облегчение. Его морщинистое лицо было таким кротким, а глаза лучились такой добротой, что весь мой страх исчез.
- Досточтимый архангел! - робко спросил я. - Долго ли мне придется ждать святого Петра?
- Я слышал трубные звуки в зале суда, - сказал архангел. - Там судят двух кардиналов, которые только что послали за святым Петром, в надежде, что он поможет им оправдаться. Мне кажется, тебе придется ждать недолго, добавил он, усмехнувшись. - Обычно даже святому Игнатию, самому хитрому небесному адвокату, не удается протащить их. Прокурор не менее красноречив. Он был монахом по имени Савонарола, которого сожгли на костре.
- Но высший судия - бог, а не человек, - сказал я, - а бог милостив.
- Да, высший судья - бог, и бог милостив! - повторил архангел. - Но он правит бесчисленными мирами, куда более великолепными и богатыми, чем полузабытая звездочка, с которой явились сюда они.
Читать дальше