Фернандо Намора - Живущие в подполье

Служитель был неотесанным, нескладным и болезненным человеком, с головой, втянутой в плечи. Ни одно дело у него не спорилось. Он отлично знал, что в другом месте работы ему не найти. Да он и не пытался, довольствуясь тем, что имел: едой и куревом. А выкуривал он больше трех пачек в день. Разговаривал с арестантами, не вынимая изо рта сигареты, неизменно резким тоном, но не от трусости или неприязни, просто иначе не привык. С заключенными его связывали странные узы мрачного сосуществования. Они были обитателями его маленькой вселенной. И он, разумеется, не питал к ним ни уважения, ни сочувствия, не понимал, что означает их присутствие в тюрьме, и, уж конечно, не испытывал к ним почтительного любопытства либо восхищения. Они были для него просто людьми. Живыми людьми, обитающими в его замкнутом мире! Другие, те, что олицетворяли собой правосудие, которое он не мог и не желал понять, хотя порой неизъяснимая тоска сжимала его грудь, приходили и уходили; они являлись из внешнего мира, далекого и подозрительного, принадлежали этому миру и возвращались в него. А заключенные находились в тюрьме. Ему было неважно, по какой причине. Поэтому, хоть он и опасался надзирателей, особенно молодых и рьяных, он часто приоткрывал дверь камеры и, осторожно косясь на лестницу, начинал разговор. Ворчливо, брызгая слюной, он произносил пустые, бессвязные слова, складывающиеся в раздраженный монолог. А заслышав шаги, быстро удалялся от двери и так ловко проделывал это, что никому и в голову не приходило, будто он занят чем-то другим, а не подметает коридор. Его излюбленной темой, судя по тому, что он чаще всего к ней возвращался, была служба в армии. Служил он на Азорских островах. "Там тоже тюрьма. Представляете, остров, а со всех сторон Тежо". "Тежо" означало воду, будь то море или река. "Там, вдалеке, Тежо", - пояснял он новичкам, или: "Там, у берегов Тежо...", или же: "Когда на Тежо поднимается буря, даже с неба сыплется песок". А знают ли они, что нашу страну когда-то посещала королева? "Однажды к нам приехала королева, и на Тежо зажгли иллюминацию. Я сам видел". Если перед кем-нибудь распахивались ворота тюрьмы, служитель взбирался на крепостную стену и не уходил оттуда до тех пор, пока недоступный для него город не поглощал выпущенного на свободу арестанта. В такие дни он придирался ко всем из-за пустяков. Однажды зимним утром, когда Тежо казался тусклым от низко нависших туч, он повесился на дереве в тюремном дворе. Кое-кто связал его самоубийство с тем, что накануне заключенный, которого он брил, отрезал себе лезвием язык.

Это был друг служителя. Рикардо. Он отрезал бритвой язык, чтобы пытки не вырвали у него неминуемого признания.

Васко заметил, что в глазах Алберто появился интерес. И тотчас яростно нажал на акселератор, так что машина подпрыгнула на ухабе, словно взбесившаяся от удара кнутом лошадь.

V

Итак, он уже около часа сидел в комнате Барбары и не был уверен, что Жасинта придет. Он сидел в комнате Барбары, глядя на лениво ползущие стрелки часов, которые продолжали все так же ползти, какие бы решения он ни принимал и что бы он ни думал о своем затянувшемся ожидании.

Он сидел на диване, дотошно и придирчиво разглядывая рисунок, выполненный мелом на черном картоне подругой Жасинты, а также и подругой Барбары ("Как, по-твоему, ведь у малышки есть способности?"), изучая и запоминая каждую безделушку, словно решил для тренировки памяти воспроизвести потом их малейшие изъяны (одна из безделушек, фигурка крестьянина, раскололась пополам от неосторожного движения Жасинты, и они сложили обе половинки с ловкостью фальсификаторов - "Только бы Барбара не заметила, а то она нам задаст", - чтобы Барбара, обожающая свою ярмарку безделушек, не увидела трещины), всматривался, напрягал память и думал, что представляет собой, в конце концов, Жасинта - эта женщина, сотканная из противоречий? Но в ту минуту, глядя на циферблат и в который раз убеждая себя, что поводов для ухода более чем достаточно, - я ухожу, я не останусь здесь ни на мгновение, - хотя каждая несостоявшаяся встреча делала новую встречу еще желаннее и еще неистовее, Васко видел в ней только явно отталкивающее. К чему задаваться вопросом, какова Жасинта? Она - воплощение безнравственности. Все остальное: тоска и внезапные взрывы отчаяния - лишь поза. Безнравственная (твердил он про себя, чтобы не поддаться снисходительности), безнравственная даже в этом своем желании спутать все его выводы. Безнравственная, ведь он час с лишним ждет ее - и только потому, что ей нравится, когда ее ждут.