Игорь Оськин: Блажен, кто смолоду был молод

Крах мечты. Катастрофа.

Диапазон вроде бы можно расширить. Но это уже был не киношный вариант «Музыкальной истории»: пришел, спел, победил. А если не удастся расширить? И как строить дальнейшую жизнь? Рисковать?

Через год он приехал в Ленинград в отпуск, зашел в дворец культуры. Встретили хорошо, Петр Петрович ласково улыбался, концертмейстер поразила его своей фразой:

— Я больше всего любила заниматься с ним.

Вход открыт.Учеба закончилась, вход в жизнь открыт. Но не свободен.

На последнем курсе к нему подошел начальник курса папа Ревельс:

— Колесов, у вас всего одной пятерки не хватает до диплома с отличием, последняя отметка за стажировку. Подойдите к преподавателю, попробуйте договориться.

Сам он не подсчитывал: набрал ли более 75 процентов пятерок, а за стажировку он получил даже не четверку, а единственную за всю учебу тройку. Законно получил – за проявленное малодушие. На стажировку в Гродно ездил вдвоем с однокурсником – беспечным празднолюбом. Поддался вредному влиянию – бездельничал вместе с ним. Празднолюб хорошо провел время – отдохнул, познакомился на танцах с симпатичной учительницей и трахал ее с первой же ночи. За две недели стажировки они были в части только в первый и последний день. Командир части ничего не сказал, только отметил в отзыве: «замечаний по стажировке нет ввиду отсутствия таковой». В академии преподаватель подумал над отзывом и тоже нашел мудрую формулу – поставил им обоим по тройке. Когда же он по просьбе папы Ревельса пошел к преподавателю, тот исправил отметку на четверку. При робком упоминании насчет диплома с отличием преподаватель вышел из себя – повысил голос.

Последующие инженерные успехи не зависели от диплома с отличием или без него. Просто иногда вспоминает: а все-таки жаль, что не хватило одной пятерочки до красивых корочек, красного диплома. 14)

На 22-м году жизни завершилась 15-летняя учеба. Глядя на диплом инженера, подумал: хорошо, есть ремесло для выживания.

Об учебе в целом он думал плохо: вот кончил школу с медалью, в памяти осталось процентов пять-десять, зато сколько он не знает. Не знает названий трав, цветов, многих деревьев своей местности, не знаю лесных и полевых птиц. Не знает иностранных языков, не научился ни читать, ни говорить, в голове застрял какой-то забытый плюсквамперфект. Из физики назойливо звучит звонкое название – закон Бойля-Мариотта. Закон забылся, возмущение осталось – почему два имени. Очень хорошо забыл историю – какие короли с какими царями воевали.

То же самое и в вузе: в жизни пригодилось не более пяти процентов полученных знаний.

Одновременно с учебой шло воспитание. Воспитывали все, кому это положено.

Воспитывали партия и правительство – ввели раздельное обучение. Плохо ли, хорошо – ученые спорят. Во всяком случае, закрепилось особое отношение к женщине, у него и близких друзей – уважительное. Они не прелюбодействовали – в стране не было публичных домов, горничных и благородных девок по вызову.

В их среде не было пьянства и алкоголизма, кровавых драк и поножовщины Наркомания была практически неизвестна.

Вместе с близкими товарищами не курил. Плюс родовое:

— Не имею права курить, — заявлял с гордостью, — у меня два деда и отец не курили, не говоря уж о матери и бабушках.

Государство просило не ругаться матом. Это трудно. В семье не ругались, но долгая жизнь в мужской среде затягивала на сквернословие. В юности дал себе слово: не буду. Ругаться не интеллигентно. Убедил великий педагог Макаренко: для взрослых людей матерщина – безличные символы, но для детей они вредны. И психологи утверждают: привычно-повседневный мат теряет свое назначение – выплескивать грязь.

Трое его школьных товарища тоже не сквернословят. Интеллигенты. Но два других близких – просто по черному. Хотя тоже интеллигенты.

Со временем вынужден был сдаться, но обязался ругаться по норме, не чаще одного раза в квартал.

Вообще стараясь быть культурным, интеллигентным человеком, прививал себе хорошие манеры. Насколько мог понять их из кино и книг: обхождение с дамами, поведение в обществе и пр. Особое внимание тому, как вести себя за столом: не чавкать, не хлюпать, локти на стол не класть, в правой руке нож, в левой вилка, котлеты и рыбу не резать. Однако в своем кругу предпочитает быть естественным: разрезает мясо правой рукой, откладывает нож и берет вилку в правую руку.

А вот насчет супа остался в большом сомнении. Когда-то ценители этикета обратились к генералу Игнатьеву, бывшему графу, с вопросом: как доедать суп? Куда наклонять тарелку: к себе или от себя? Знаток этикета ответил: смотря куда вы хотите вылить суп – на себя или на стол. Вывод вроде бы таков: несколько ложек супа можно оставить в тарелке.