Игорь Оськин - Блажен, кто смолоду был молод

Понять эту историю он не может, душа цепенеет от ужаса.

Мечта.Он стал петь в хоре Выборгского дворца культуры. Как посоветовала педагог в консерватории. И потому что мечта осталась. 13)

Петь в хоре трудно. Он на левом фланге – баритон в басовой группе. Сопрано или тенора поют главную мелодию, а он должен петь искаженную. Постепенно научился. Проявил способности – через год был принят в вокальную группу. Этой чести удостаивалась немногие хористы.

Педагог – Петр Петрович Гусев, бывший солист императорского Мариинского, а затем Кировского театра. На фото в театре он князь Светозар в «Руслане и Людмиле». Бас на партиях второго плана. Теперь ему под шестьдесят. Плотный, высокий, немного горбится, лицо и весь облик шаляпинские. Голос его потерял силу, но вполне достаточен для показа техники пения.

Колесов ходил в дворец культуры три вечера в неделю: занятия в хоре, у Петра Петровича, у концертмейстера.

Таинства техники пения открывались перед ним. Его пение дома было самообманом. Самолюбование звуком, который отражался от стен маленькой комнаты. Правильное пение – это уходящий в зал звук, слабо слышимый поющему, а на верхних нотах – почти не слышимый, нечто вроде писка. Но тогда-то зал слышит хорошо, вплоть до последнего ряда.

Пение как физический процесс – это непрерывная подача воздушного столба от диафрагмы на голосовые связки и наложение на это поток резонатора – полости рта, горла, губ. Слова надо произносить так, чтобы поток не прерывался. Прижимать согласные звуки к гласным, не прерывать дыхание в течение музыкальной фразы. Тогда достигается правильная постановка голоса. Бельканто, кантилена.

На самом деле это возврат к младенческому возрасту. У каждого младенца – природная постановка голоса. Поэтому его крик пробивает все преграды, хотя у младенца совсем немного сил. Некоторые люди сохраняют младенческую постановку голоса, большинство теряет – как говорят, из-за неправильной одежды, осанки.

Самое же главное для правильного пения – снятие напряжения во всем теле: в ногах и руках, на лице (всегда улыбайся), и особенно в брюшном прессе. Может быть, это оказалось самым главным и тяжелым именно для него: не умел снимать напряжение, расслабляться. Но он видел, что Петр Петрович учит этому всех: держит руку на диафрагме у поющих учеников, кладет их руку ни свой живот, когда поет сам.

Стало ясно, что в своем консерваторском дебюте именно от зажатости он издавал что-то невообразимое.

Петр Петрович подбирал вокальные сочинения для учеников по их учебному назначению: для развития плавности звучания (кантиленности) у одних, четкости артикуляции у других…

Ему пришлось долго петь «Шуми, моя нива родная, осенняя радость моя». Неплохая мелодия, но петь два года тяжеловато. «Ночной зефир струит эфир, бежит, шумит Гвадалквивир» – Пушкин и Даргомыжский, это уже получше.

На песне ямщика «Аль опять не видать прежней красной доли» случился конфликт: Петр Петрович взволновался и произнес монолог:

— Не понимаю я этой холодности в современных молодых людях. Откуда это безразличие, отсутствие воодушевленности, узость души?…

Он промолчал. Что скажешь, если в этой песне он не слышал ни размаха удали, ни широты души. Салонная подделка. Он бы разгулялся на настоящей русской песне:

Выйду на улицу, гляну на село,

Девки гуляют, и мне весел о.

Чувства проявились на любимом романсе «Мне грустно, потому, что я тебя люблю». Пел с выражением.

Петр Петрович изредка перемежает уроки занятными комментариями:

— Для меня так и осталось загадкой: кто из двух оперных гениев выше – Шаляпин или Ершов? (Он бывал на сцене с обоими). Дело в том, что Федор Иванович много гастролировал за границей, получил мировое признание. Ершов был известен только у нас. Но по многим данным он не уступал, а в чем-то и превосходил Шаляпина.

Драматический тенор Ершов в это время был уже мало известен и в России, только по немногочисленным записям.

О своей работе в художественной самодеятельности:

— Наша задача здесь не в том, чтобы научить петь, а в том, чтобы нести в народ культуру, прививать любовь к настоящему искусству.

В отсутствие концертмейстерши позволяет себе вольные шутки.

— Покойный Федор Иванович Шаляпин, как-то стоя на репетиции, а кругом кордебалет, хор, покрутил под носом, как будто у него усы есть, и говорит: «Кого нам бы сегодня подъеть».

О способной и сексапильной ученице: