Ганс Носсак - Спираль

Прокурор сказал, что он хотел бы с разрешения господина председателя суда еще раз вернуться к вопросу о пепельнице. Существование этой самой пепельницы по крайней мере не вызывает сомнений. В грязной пепельнице был обнаружен пепел, причем пепел от сигарет, но пепельницу, очевидно, вытряхнули. Однако, к сожалению прислуга, еще до того, как следствие занялось содержанием пепельницы, успела опорожнить помойное ведро, выбросив его содержимое в мусорный контейнер, который стоит в палисаднике. В противном случае суд, возможно, узнал бы сколько сигарет было выкурено в тот вечер или, скорее, в те часы.

Две или три, самое большее - четыре, ведь он уже это сказал, прервал прокурора подсудимый.

Весьма возможно, но доказательства отсутствуют. Когда, собственно, подсудимый вытряхивал пепельницу в кухне? Перед решением - или как там можно назвать это событие? - или же после него, так сказать, на основе решения?

Но ведь он каждый вечер вытряхивал пепельницу. Никакого решения для этого не требовалось. А вытряхивать пепельницу раньше времени было бессмысленно, у него могло возникнуть желание закурить еще одну сигарету.

- Иначе говоря, вы собрались идти спать и потому отправились на кухню с пепельницей?

Да, точно так же, как и каждый вечер. Все его движения были такие же, как всегда, каждое движение уже давным-давно отрепетировано.

- Сперва я должен был поставить пепельницу на кухонный буфет, чтобы поднять крышку помойного ведра обеими руками, ибо как-то раз, уже давно, крышка выскользнула и ударилась об пол так громко, что жена проснулась. Она решила, что в дом забрались воры. Ну вот, и именно в ту секунду, когда я держал крышку - я имею в виду ту ночь, - мне почудилось, будто я слышу какой-то шум наверху. Ручка двери в спальной слегка повернулась. Я испугался до смерти. Это даже нельзя описать.

- Почему же?

- Тебе кажется, будто дома все идет своим чередом, тебе кажется, ты бодрствуешь один, а внезапно...

- Крышку помойного ведра вы еще держали в руке?

- Да, наверно. Я прислушивался к тому, что творилось наверху.

- Вам показалось, что вас застигли врасплох?

- Да, примерно так.

- А что вы сделали с крышкой?

- Разве я могу это теперь вспомнить?

- Тем не менее вы вытряхнули пепельницу. Не правда ли?

- Да, возможно. Кто же думает о таких вещах, испугавшись не на шутку? И мне уже ни к чему было стараться не шуметь, ведь моя жена спускалась по лестнице.

- Если вы не возражаете, господин прокурор, - сказал председатель суда, - мы пока что не будем касаться дальнейшего. Бог с ним. Я думаю, правильней не торопиться и не нарушать последовательности событий.

Прокурор ответил, что и его живо интересует вопрос о том, что делал подсудимый на протяжении двух часов в гостиной, это интересует его гораздо больше, чем пепельница.

- Вы, стало быть, утверждаете, что все это время просидели за столом, даже не двигаясь? - спросил он подсудимого.

Нет! Весьма возможно, что он иногда вставал и прохаживался по комнате взад и вперед, и именно тогда, когда волнение становилось непереносимым.

Волнение?

Волнение от ожидании.

От ожидания? Ожидания чего?

Ничего определенного он не ждал. Ждал, и все.

Почему же он не сидел в одном из их удобных глубоких кресел?

В кресле чувствуешь себя пойманным, весомым, из него трудно быстро вскочить.

- Ах так? Вас, стало быть, не оставляла мысль, что вам придется быстро вскакивать? Быть невесомым?

- Я ведь всегда жил как бы на весу, - сказал подсудимый, - в моем положении лучше сидеть за столом.

- Странно, - заметил прокурор.

- От стола можно оттолкнуться и в то же время за край стола можно уцепиться, если потеряешь самообладание.

- Разве вы считали, что вам это угрожает?

- Ни один человек не знает, что он может вынести. А если он говорит, что вынесет все, то он хвастун.

- Позвольте мне задать еще один вопрос: вы теряли когда-нибудь самообладание?

- Да, случалось.

- И в чем это выражалось?

- Словами такое не объяснишь.

- И в ту ночь тоже?

- И в ту ночь тоже.

Последний ответ был произнесен столь угрожающим тоном, что, казалось, все в зале невольно согнулись. У одного из членов суда выскользнул из руд карандаш, покатился по столу и упал с противоположной стороны столешницы. В напряженной тишине звук, который произвел маленький карандаш, ударившись об пол, показался прямо-таки громовым. Член суда покраснел до ушей и смущенно покосился на председателя.

Прокурор перелистывал бумаги. И его, как видно, пронял ответ подсудимого. Во всяком случае, он изменил тактику, которую сам же принял. Обменявшись взглядом с председателем суда, прокурор словно бы начал извиняться перед подсудимым. Впрочем, это могло быть всего лишь уловкой.