Бранислав Нушич - Ослиная скамья (Фельетоны, рассказы)

- Но в данном случае нельзя, да я и не умею угадывать возраст.

- Ах, повеса, накажи вас бог, думаете, я по глазам не вижу?

Что мне после этого оставалось делать! Чтобы не уронить достоинства государственного переписчика, я зажмурил глаза и написал - двадцать один.

В лист номер девять были записаны только мать и дочь, а в пункте "возраст" написано: матери Елене, вдове, двадцать шесть лет, а ее дочери Сойке - восемнадцать.

- Сударыня, этого быть не может, - скромно заметил я.

- Как не может? - с удивлением спросила вдова Елена.

- Не может же быть вам двадцать шесть, если вашей дочери восемнадцать.

- Вот тебе и на! - подбоченилась вдова Елена. - Уж я-то, наверное, лучше вашего знаю, когда я ее родила.

В лист номер одиннадцать чиновник Мирко Сарич записал себя (двадцать четыре года) и свояченицу (девятнадцать лет).

- Почему же в графе "семейное положение" не написали, что вы вдовец?

- Зачем же писать, если я не вдовец.

- Ага, значит, ваша жена жива? Почему тогда ее не записали?

- Поймите меня, пожалуйста. Я холост и никогда не был женат.

- Откуда же тогда у вас свояченица?

- Да... так... оказалась тут, - оправдывается смутившийся господин Мирко.

- Возьмите лист и исправьте. Напишите, что барышня - ваша племянница.

- А, так. Спасибо.

Он взял лист, стер "свояченица" и написал - "племянница".

Лист номер тринадцать был заполнен красивым канцелярским почерком. Когда я приносил лист, госпожа Мица, вдова, пожаловалась на свое одиночество.

- Не окажете ли вы мне маленькую услугу? - кокетливо обратилась она ко мне, когда я пришел за листом.

- О, с удовольствием!

- Дайте мне лист госпожи Станы, я посмотрю, сколько лет она себе записала?

Я развернул лист номер восемь.

- Госпожа Стана написала двадцать три года.

- Ах, бесстыдница! - всплеснула руками госпожа Мица. - Да ей тридцать пять и никак не меньше. Она никогда не была молодой. Вы можете спокойно исправить. Исправьте, ответственность я беру на себя!

В лист номер семнадцать были записаны муж, жена и еще какое-то лицо.

Опять объяснения. Разумеется, как и везде, мужа я не застал дома, а объясняться с женщинами - настоящая пытка.

- Кем вам приходится, сударыня, этот господин?

- Никем, так просто, приятель!

- Что он, квартирант?

- Нет.

- Родственник?

- Нет.

- Так кто же?

- Знакомый.

- А живет у вас?

- Он большой друг моего мужа. Он сосватал нас, вот мы и держим его у себя из благодарности.

- Сколько лет вашему мужу?

- Пятьдесят.

- А сколько лет вашему другу?

- Двадцать восемь.

- Понятно. Тогда в графу "занятие" следует записать - друг дома.

Но больше всего хлопот задала мне одна особа, некая Нанчика Црвенчанинова. Я обнаружил ее сразу в трех листах. В листе номер три, в листе номер четырнадцать и в листе номер двадцать один.

Разумеется, не могло быть трех женщин с одной и той же фамилией и возрастом.

Пришел я в дом номер три. Слава богу, застал здесь хозяина.

- Скажите, пожалуйста, сударь, живет ли у вас некая Нанчика Црвенчанинова?

- Да, - сердито оборвал меня господин угрюмого вида, - было бы лучше, если бы не жила.

- Это и для меня было бы лучше, я боюсь она мне запутает перепись.

- Да она только и живет для того, чтобы всем все путать.

- Объясните, пожалуйста?

- Да и так все ясно, - отвечает господин, - она моя теща, тещей приходится и тому, из листа номер четырнадцать, и тому, из листа двадцать один.

- Ясно, а где она проживает?

- У всех трех.

- Хорошо, у кого в доме она случайно оказалась в момент переписи?

- Это трудно сказать, ведь она одновременно находится во всех трех домах.

- Так, но когда вы заполняли лист?

- Она была у меня. Когда заполнял свояк, была у свояка, когда же заполнял другой свояк, была у него.

- Тогда я не знаю, что делать с этой бабой!

- Что хотите, сударь. Мы, зятья, сами не знаем, что с ней делать, семь лет задаем себе этот вопрос.

Лист номер двадцать один был ужасно измят и испачкан. Такой стыдно было нести в комиссию.

Прихожу в дом и вижу женщину с мокрым полотенцем на голове.

- Сударыня, ваш муж неверно заполнил лист и страшно его запачкал.

- Не произносите при мне его имени!

- Простите, но почему?

- Вчера вечером он пришел как свинья пьяный, накричал на меня и отколотил. Да вы загляните в лист, посмотрите, куда он записал меня.

Просматриваю лист и вижу, что она там вообще не записана.

- Да он совсем вас не записал!

- Нет, нет, посмотрите на обороте. Он назло туда меня поместил.