Ричард Олдингтон: Все люди - враги

Сквозь все испытания как светлый символ проносит он чистое, искреннее чувство - любовь-дружбу, свободную от расчета, эгоизма, ханжества, предубеждения. Любовь Энтони к Катарине обособляет его от буржуазного зверинца, поддерживает в нем дух сопротивления, вызывает к нему сочувствие простых людей.

Он хотел бы жить, чтобы обогащать не себя, а свой труд и чтобы "труд обогащал его жизнь". Социальная несправедливость, чудовищные контрасты, положение людей, обреченных на беспросветную нужду, тревожат его совесть. С угрызений совести, "чувства стыда", вспыхнувшего в нем, "удачливом паразите", начинается новый этап его жизни. Он отвергает "закон джунглей", с отвращением отворачивается от тех, кто прославляет волчий принцип или приноравливается к нему.

Процесс высвобождения тянется долго, он мучителен для Энтони, сопровождается постоянными колебаниями, отнюдь не последователен и завершается бегством от действительности.

Отчужденность от демократической среды, мысль о том, что при революционном взрыве возмущенные массы могут не отличить его, совестливого интеллигента, от злостных дармоедов, оказывают на Тони немалое влияние. Он склоняется к идее самосовершенствования личности, готов уверовать в непротивление злу, жаждет "опрощения", намерен держаться над схваткой. В решительный момент благодушие героя заявляет пас перед неумолимой логикой жизни, и посланник Олимпа оказывается штрейкбрехером. Он чувствует свою жалкую и позорную роль, и это побуждает его произнести, как клятву, "никогда, отныне никогда". Однако он не замечает разницы между своим положением и трагическим состоянием Меркуцио, повторяя вслед за шекспи ровским героем: "Чума на оба ваши дома".

Свои поиски места под солнцем Энтони Кларендон, добропорядочный рафинированный интеллигент, завершает индивидуалистической утопией, любовной робинзонадой.". Замыкаясь в узколичной сфере, он пытается на все, что за-ее чертой, закрыть глаза, не задумываясь над тем, сколь хрупки конструкции его "хрустального дворца", не представляя, с какой злой иронией могут позабавиться над ним безжалостные духи индивидуализма. Предпочитая стать эксплуатируемым, только бы не быть эксплуататором, он, однако, довольствуется положением эстетствующего дилетанта, обеспеченного нетрудовым доходом. Отвергнув "буржуазно-коммерческий финансовый мошеннический мир", он остается под его сводами, хотя и знает, что опоры его насквозь прогнили, и "пришел к заключению, что какая-то форма социализма неизбежна".

Как бы ни судить о главном персонаже этой книги, характер обрисован точно, логика его развития вполне убедительна.

Искреннее повествование о судьбе английского буржуазного интеллигента, представителя "потерянного поколения", во многом основанное на фактах биографии писателя, живо воспроизводит историю частной жизни из недавнего прошлого, связанную с кругом проблем, сохраняющих актуальность. При всех попытках приподнять героя, приукрасить индивидуализм, оправдать бегство от действительности книга эта содержит достаточно трезвых наблюдений, сделанных талантливым романистом, чтобы быть интересной и поучительной. Указывая на контрасты и противоречия буржуазного мира, обличая порождаемое им зло - войну, тунеядство, духовную деградацию, она раскрывает "механику чувств", процесс того, как в сознании людей, подобных Энтони Кларендону, непроизвольно и неотвратимо укореняется признание исторической истины капитализм изжил себя, агония его отвратительна, гибель неизбежна. Она дает пример нарастающего конфликта между личностью и обществом, драматического состояния человека, пребывающего в чуждом коллективе, обрекаемого на внутреннюю изоляцию и муки одиночества. Эволюция героя, эстетское высокомерие, сочетающееся с мелкобуржуазной осмотрительностью, опровергают его доводы в оправдание эскепизма, позволяющего будто бы преодолеть зависимость от социального убожества, подтверждают высказанную Марксом мысль, что это убожество "изнутри" "вообще нельзя победить". Печальная повесть о чистой любви, стоический утопизм исканий, устремленных к берегам полумифического острова Эа, решительно подводят к выводу, что подлинной личной свободы, величайшего блага, которого так жаждет Энтони Кларендон, нельзя обрести ни вне общества, ни в обществе, основанном на угнетении.

Заглавие книги "Все люди - враги" настораживает, может показаться вызывающим. Оно оттеняет некий общеобязательный смысл: "...если жить всеми чувствами, столько же плотью, сколько разумом, всеми своими непосредственными живыми восприятиями вместо выдуманных, отвлеченных, тогда действительно все люди оказываются врагами". Выступая поборником искренних чувств, открывая в них признак самостоятельной индивидуальности, источник радости и поэзии, что является сильной стороной дарования Олдингтона, он вместе с тем готов видеть в их природе вечный повод для конфликтов, для рокового столкновения целенаправленного воспитания со стихийным, будто бы всегда обреченных действовать в разных направлениях. Олдиигтон был склонен коренные противоречия своего времени подменять более частными или вневременными, подчеркивать их безусловность. Несоответствие темпераментов, разница интеллектуальных уровней, расхождение во взглядах, даже во вкусах, порой представляются ему едва ли не столь же сильной угрозой личности, свободному и гармоническому развитию, как и пережившие себя общественные отношения. Когда Олдингтон еабывает о великих исторических успехах на пути достижения свободы личности и ищет этой свободы вне общественных связей, вне борьбы, он действительно может думать, что "самая трудная задача" Энтони и Кэти - оберегать любовь "от людей".