Ричард Олдингтон - Все люди - враги

Когда Энтони пробирался со своим саквояжем сквозь толпу на вокзале в Риме, он почувствовал чьюто руку на плече и услышал голос Робина:

- Молодец! Никак не думал, что вы сдержите свое обещание. А здорово, видно, устали.

- Не особенно. Только чувствую, что ужасно грязный. Мне нужно умыться и переодеться, и тогда все будет в порядке.

- Пойдемте. Я нашел для вас комнату наверху, около Испанской Лестницы. А я живу внизу, на Виа Дуэ Мачелли.

Робин быстро провел Тони мимо обступивших их сю всех сторон и предлагавших комнаты комиссионеров. Они уселись в фиакр.

- Послушайте! - воскликнул Тони. - Что это за громадные развалины?

- Бани Диоклетиана. Они когда-то занимали всю площадь. Тут есть церковь, построенная Микеланджело, и музей, где собран всякий хлам, относящийся к греко-романским временам. Вам это, наверное, все очень понравится.

- А что это за фонтан? - Тони указал на высокие белые струи, падавшие на бронзовые фигуры обнаженных женщин.

- О, это современное произведение. Забавная штука, говорят, какая-то здешняя пуританская клика запротестовала, когда его поставили, и скульптору пришлось кое-что изменить. Но я сомневаюсь, чтобы наши уважаемые члены муниципалитета разрешили поставить его даже и в таком виде.

- Нет, конечно, - сказал Тони, оглядываясь на фигуры, которые как будто сладострастно изгибались под струями воды. - Но это красивее всего, что я видел в этом роде в Париже. Вода, во всяком случае, великолепна.

- Это еще что! Все акведуки кончаются огромными фонтанами. Фонтан Моисея, фонтаны папы Павла III, - один возле Япикула, другой огромный фонтан Треви, два фонтана перед собором святого Петра и множество маленьких. Еще есть очень красивый фонтан с фигурами юношей и с черепахами в гетто, затонувшая лодка работы Бернини у подножия Испанской Лестницы и круглый римский бассейн перед виллой Медичи. Рим - город чудесной воды, колоколов, архитектуры и прекрасного вина. Мы очень хорошо сделали, что приехали сюда.

- Здесь всегда такая солнечная погода?

- Нет, что вы! В сентябре была страшная жара, потом в октябре и в начале ноября стояла приятная погода, хотя были грозы. Но еще Дня два тому назад не переставая лил дождь. Природа смилостивилась для вас. Впрочем, не очень-то обольщайтесь этим солнцем, - по вечерам и рано утром бывает холодно.

- Это я заметил во Флоренции. Смотрите-ка, вот опять фонтан!

- Это Тритон, а там, напротив, дворец Барберини. Это барокко. Но он мне нравится.

- А что за обелиск впереди?

- Египетский, привезен каким-то императором, не помню каким. Он как раз на вершине Испанской Лестницы. Вы будете жить совсем рядом, за углом на Виа Грегориана.

Наконец Энтони очутился у себя, в большой комнате с высоким потолком, расписанным амурами с гирляндами из роз, и с полуобнаженной красавицей в центре, из пупка которой самым неподобающим образом свешивалась электрическая лампа без абажура. В комнате было два высоких окна, из которых открывался вид на черепичные крыши, купола и небо; стояла громадная кровать, массивный круглый стол на витой ножке, потертые золоченые стулья, сосновый умывальник с дешевым зеркалом над ним и висело несколько масляных картин с видами Рима.

Странное сочетание.

- Так, - сказал Тони. - Большая комната. Дорого стоит?

- Пятьдесят лир в месяц, - сказал Робин оправдывающимся тоном. - Ужасно дорогие комнаты в Риме, и трудно найти. Была одна за сорок лир, но очень маленькая и без всякого вида - я решил, что лучше вам заплатить лишних десять лир, но чувствовать себя уютно.

- Да, очень хорошо. Вы очень добры, что подыскали для меня комнату терпеть не могу искать.

Энтони стал умываться и переодеваться, а Робин не умолкая болтал.

- Любопытный город Рим, и нам повезло, что мы видим его сейчас - вряд ли он еще долго сохранит свой древний дух. Если вы начнете осматривать все старинные церкви, галереи и дворцы, дела вам будет по горло. Я уже бросил это занятие, - в сущности, я не большой поклонник старого искусства.

- Cosa bella mortal passa, ma non d'arte [Все прекрасное смертно, кроме искусства (итал.)], - важно изрек Тони, цитируя фразу, выученную наизусть в поезде.

- Как? - сказал Робин. - Ради бога не становитесь эстетом, Тони. Здесь интересна сама жизнь.

Рим - это большая деревня, начиненная старыми дворцами и храмами, как пирожное миндалем. Он до сих пор огорожен стеной и почти не выходит за ее пределы. Строятся кое-какие новые кварталы, но предместий здесь меньше, чем в любом другом большом городе. Конечно, благодаря малярийным комарам. Отойди на милю за Порт Сан-Панкрацио, и уже не встретишь ни души. Кажется, можно попасть коркой хлеба в купол святого Петра, а кругом тишина, ни звука не слышно, только пчелы жужжат да стрекочут кузнечики. Рим - это ведь оплот католичества, а священники все-таки ходят переодетыми, и антиклерикализм здесь куда сильнее, чем в Париже. Тут два монарха, а стало быть, и двойной состав дипломатов.