Джон Чивер - Ангел на мосту

В июле Клементина отправилась с этой американской семьей в горы, а в августе — в Венецию, а когда они вернулись в Рим, они сказали, что собираются уезжать из Италии, и извлекли свои чемоданы и сундуки из подвалов, и Клементина помогала синьоре укладываться. К этому времени у Клементины было пять пар обуви, восемь платьев и деньги в банке, но мысль о том, что ей придется поступать на новое место, к римской синьоре, которая может плюнуть ей в глаза, если ей вздумается, — эта мысль так угнетала ее, что однажды, приводя в порядок платье синьоры и думая об этом, она расплакалась. И она рассказала синьоре, как тяжело работать в прислугах у римлянок, и синьора сказала: хотите ехать с нами в Новый Свет? Она могла бы жить с ними там полгода по временной визе; ей это будет развлечением, а им она всегда может быть полезной. И когда они окончательно договорились обо всем, Клементина поехала в Наскосту, и мама Клементины плакала и умоляла ее не ехать, и вся деревня отговаривала ее ехать, но это от зависти, потому что у самих у них никогда не было случая куда-нибудь съездить, многим из них даже и в Кончилиано не довелось побывать ни разу. И Клементине собственный мир, мир, в котором она жила всю жизнь, где впервые вкусила счастье, показался вдруг и в самом деле старым, ветхим миром, в котором обычаи и стены старше людей. И ее потянуло в Новый Свет — пусть он и населен дикарями, зато стены в нем новые.

Пришла пора ехать, они сели в машину и отправились в Неаполь, останавливаясь всякий раз, что синьоре хотелось кофе с коньяком. Ехали они со всеми удобствами, как какие-нибудь миллионеры, в Неаполе остановились в гостинице di-lusso [12] Роскошной, первоклассной (ит.) . , где у Клементины была своя отдельная комната. Но утром, когда пришло время садиться на пароход, Клементина вдруг ощутила великую печаль — разве можно жить где-нибудь, кроме родины? Впрочем, она тут же себе сказала, что она ведь едет только так, на побывку, что через полгода она уже вернется домой и что ведь Господь Бог, наверное, для того и сделал мир таким разнообразным и удивительным, чтобы люди им любовались! Взволнованная, держа в руке паспорт со свежей печатью, она взошла на палубу. Пароход был американский, на нем было холодно, как зимой, к столу подавали воду со льдом, блюда тоже были почти все холодные, а которые и не холодные, так все равно невкусные, и к Клементине вернулось ее глубокое убеждение, что люди эти при всей своей щедрости и доброте глубоко невежественны, мужчины у них застегивают женам ожерелье, и несмотря на все свои деньги, они едят сырое мясо, запивая его кофе, которое отдает лекарством.

Некрасивый, лишенный изящества народ с бледными глазами! Но кто произвел на нее особенно отталкивающее впечатление — это старухи. В Италии они бы все ходили в черном, в память о своих многочисленных покойниках, двигались бы медленно, с достоинством, соответственно своему возрасту. А здесь старые дамы разговаривали визгливыми голосами, наряжались в яркие одежды, и на них было навешано столько же драгоценностей (разумеется, поддельных), сколько на мадонне в Наскосте. Они расписывали свои лица, красили волосы. Как будто это может хоть кого-нибудь обмануть! Все равно из-под краски проступали дряблые щеки, а шеи их были в морщинах и складках, как у черепах, и пусть они пахнут свежестью весеннего луга, на самом деле они все равно уже увяли и высохли, как солома, как цветы на могиле. Вот уж доподлинно дикий народ, где старики не знают ни мудрости, ни чувства меры, не пользуются уважением своих детей и внуков и не почитают покойников!

Но страна, в которой они живут, должна быть все же прекрасна, ведь она видела башни Нью-Йорка в газетах и журналах, серебряные и золотые башни на фоне синего неба, в городе, которого никогда не касалась война. Однако, когда они въехали в пролив, шел дождь, она искала глазами башни и не нашла их, а когда спросила: «Где же башни?», ей сказали, что их сейчас не видно из-за дождя. Она была очень разочарована, потому что все то, что дождь не заслонял в этом Новом Свете, показалось ей безобразным, и значит все, что рассказывали о его красотах, — неправда. Город больше всего походил на Неаполь во время войны. Зачем только она сюда поехала? Таможенник, просматривавший ее вещи, оказался грубияном. Они доехали до вокзала в такси, сели на поезд и поехали в Вашингтон, столицу этого Нового Света. Там они снова сели в такси, из окна которого она увидела, что здания там очень похожи на старый Рим. Они возникали в вечернем освещении, как призраки. Казалось, что форум поднялся из праха. Потом приехали в деревню. Здесь все жили в новых деревянных домах с благоустроенными ваннами. Утром синьора показала Клементине разные машины на кухне и как с ними управляться.