Рамон Меса - Мой дядя - чиновник

— Взгляни. Это здесь.

Дядя придвинулся ближе и пробежал глазами весь лист и каждую строчку в отдельности.

— Я не вижу ошибки, — заметил он.

— Это грубейшая ошибка, понятно? Будь она такой же незначительной, как другие, которые у тебя попадаются на каждом шагу, я бы промолчал. Но её я замечаю уже в четвёртый раз. В первый раз я решил, что она объясняется твоей рассеянностью, и просто исправил её, но начальник…

Словом, начальник усмотрел в ней насмешку. Сегодня он уже рассердился, полагая, что ты делаешь её нарочно, и мне стоило большого труда разубедить его. Я сказал, что ты ещё совсем новичок и ни о каком злом умысле здесь нет л речи.

Дядя то бледнел, то краснел.

Проклятый дон Хенаро, который сам писал отнюдь не яснее и не лучше дяди, откровенно наслаждался растерянностью подчинённого и возможностью отчитать его.

— Взгляни-ка сюда, — предложил он, подчеркнув указательным пальцем два-три места на странице. — Ты написал: «Вашезевательство». «3» вместо «с» — ещё куда ни шло, сокращённое обращение в одно слово вместо полных двух тоже простительно, но вот «ева» вместо «им», запомни, совершенно недопустимо. Это дорого могло тебе обойтись, Висенте, очень дорого.

И дон Хенаро принялся объяснять дяде правописание этого слова. Затем он вышел из архива. Вслед за ним направился было к дверям и дядя, но я ещё раз настойчиво повторил свой вопрос:

— Что же делать с папкой?

— Тебя только не хватало! — воскликнул дядя, гневно топнув ногой.

— Но, дядя, откуда же мне что-нибудь знать, если вы, Знающий человек, не учите меня?

— Подумаешь, персона! Работай так же, как работал я, учись, листай книгу, которая лежит у меня в сундуке. Я и не собираюсь обучать тебя всему — ты и сам должен соображать. Напиши для начала черновик, покажи мне, потом поговорим. Привыкай сперва думать, а потом уже делать.

Дядя мог бы избавить меня от лишних трудов, затраченных на самостоятельное знакомство с делами, изучение и обдумывание книги, хранившейся у него в бауле. Стоило мне получить самые краткие объяснения, и я вошёл бы в курс дела без пустой траты времени; но, послушно исполняя его волю, я изложил начерно все необходимые, с моей точки зрения, сведения о порученном мне деле и захватил свои записи домой. Работа не возбуждала во мне интереса, и я убил немало часов на то, чтобы просмотреть кипы бумаг, пробиться сквозь дебри неразборчивой писанины, прорваться сквозь заросли орфографических ошибок на испещрённых кляксами листах и затем изложить на бумаге мысли, мелькавшие у меня в голове.

Вечером, вернувшись в гостиницу, я несколько раз пытался прочесть дяде свой черновик, но он делал вид, будто не понимает моих намерений, а под конец раздражённо объявил, что я ему чересчур надоедаю и что служебными делами он занимается только на службе.

На следующий день, как только мы вошли в архив, дядя осведомился:

— Ну, что, готова папка, которую я дал тебе вчера?

— Нет, сеньор, но вот справка, если вы, конечно, хотите прочесть её.

— Хорошо, — сказал дядя, — обожди минутку, а пока просмотри бумагу ещё раз, чтобы не было ошибок.

Я ещё раз просмотрел свою справку, остался совершенно ею доволен, закрыл папку и уселся, сложа руки, в ожидании минуты, когда дядя соблаговолит ознакомиться с моим сочинением.

— Ну, что ты уставился? — спросил он секунду спустя.

— Ничего, я жду, дядя.

— Чего?

— Чтобы вы соизволили выслушать меня.

— Ну, ладно, начинай! — воскликнул дядя, раздражённо втыкая перо в стакан с дробинками.

Когда я кончил чтение, он заключил:

— Ты выражаешься так неясно, что чёрт меня подери, если я хоть что-нибудь понял.

Подобный вывод совершенно сбил меня с толку.

— Ну-ка, давай сюда свою писанину. Всё это никуда не годится.

Дядя перелистал злосчастную папку с таким выражением лица и такими жестами, словно каждая страница была красноречивым подтверждением сурового приговора, вынесенного моим трудам.

— Так и есть! Одни сплошные ошибки. Переделай всё как следует.

Услышав такое, я не сдержался и со всей твёрдостью возразил дяде. Он долго разглагольствовал и высказал немало полезных, но не имевших отношения к делу истин. Припёртый к стене доводами, которые я приводил в свою защиту, дядя решил наконец воспользоваться своим положением начальники и заставить меня замолчать.

— Ты здесь второй день, а уже споришь со мной, хоть я опытней и старше тебя. У тебя хватает нахальства учить меня лишь на том основании, что ты когда-то подержал в руках пару книжек?