Ян Отченашек - Хромой Орфей

- Милые, не зажигайте света и пойдите посмотрите. Мне, видно, снится...

Пустынная улица купалась в лунном свете, и ошибки быть не могло: у края тротуара разлегся широкий "мерседес", а перед калиткой стояла высокая и широкоплечая фигура в форме немецкого офицера. Прямая неподвижная фигура наводила страх.

- Господи, чего ему надо? - воскликнула одна из девушек.

- Спокойно, детки. Это всего-навсего Геринг.

- Ты позвала его на вечеринку, Алена, дорогуша?

- Замолчите! - решительно прервал Алеш болтовню, плохо скрывавшую испуг, и показал себя человеком действия: зажег стоячую лампу, вынул из радио "черчильки" и кинул их на ходу в вазу. - Насколько мне известно, вечеринки устраивать не запрещено...

- Кто-то пошел ему отворять, - сказала Алена, хотя узнала Войту. Сгорбившись, он шел уже обратно к дому, а по пятам за ним следовал как бы сам вермахт: по-строевому, точно чеканя шаг. В зыбкой темноте надменно поблескивали погоны.

- Сюда идет, - заметил кто-то с преувеличенной серьезностью.- Предлагаю оборонять позицию до последнего! Забаррикадироваться, мужчины - под ружье, женщины - ухаживать за ранеными. Умрем как герои. Смерть оккупантам!

Чуть заметная паника, нервное закуривание сигарет выдавали тревогу. Хмель как рукой сняло. Из соседней комнаты, шурша элегантным халатом, вышла милостивая пани. Нежное лицо ее было белей батистового платка, который она бог весть почему прижимала к виску. Испуг углубил морщины вокруг глаз, нескромно выдавая ее истинный возраст.

- Что-то случилось, - прошептала она испуганно. - Как же быть?

И, не видя в трудную минуту своего надежного защитника, устремила умоляющий взгляд на его столь блестящего сына.

- Алеш, будьте добры... женщине так страшно одной! И потом - мой немецкий язык...

Алеш с решительным выражением на мужественном лице, не колеблясь, последовал за ней.

- А вы оставайтесь на месте! - скомандовал он без излишнего стеснения. Думаю, ничего серьезного.

Он был прав: происшествие оказалось пустяковым, а в сравнении с их первым испугом даже комичным. Грозная тень в свете освещенной передней превратилась в полковника люфтваффе, жившего в вилле напротив.

Алена с площадки увидела, как незваный гость, щелкнув каблуками, склонился перед ее матерью в галантном поклоне, всем своим поведением давая понять, что не хочет волновать даму.

- Verzeihen Sie gnadige Frau *,[* Простите, сударыня (нем.).] - начал он с отточенной предупредительностью, отвечавшей всему его облику.

Он представился. Алеш, сохраняя полное спокойствие, стал переводить.

- Владелица виллы, не правда ли? Очень приятно. Быть может, вы заметили, что я живу напротив... Я не желал бы, чтобы вы приняли мое появление как попытку нарушить ваш вечерний покой, сударыня...

Он держался уверенно, но не нагло, дружественно, но не фамильярно, и милостивая пани, успевшая прийти в себя, сумела это оценить. Увядшее лицо ее на глазах помолодело, и испытанная улыбка растерявшейся девочки произвела нужное впечатление на доблестного воина, который возвышался перед ней, увешанный добрым килограммом металла. Хозяйка виллы слушала его с благосклонностью королевы, втайне жалея, что не имела времени привести себя в порядок... Но в чем же дело? Он пришел обратить ее внимание на то, что в одной из комнат- потом выяснилось, что это белая комнатка Алены, - не спущены шторы и с улицы виден свет. Он был бы огорчен, если бы у сударыни возникли неприятности из-за нарушения действующего предписания касательно гражданской воздушной обороны, особенно теперь, когда пиратские налеты - разумеется, временные - становятся все более дерзкими и частыми. В заключение он выразил удовольствие по поводу того, что получил возможность, хоть в неурочное время и при обстоятельствах не совсем обычных, познакомиться с сударыней.

- Алеш, передайте, пожалуйста, что я горячо благодарю...

Визит прошел бы совершенно благопристойно, если бы при прощании не произошло нечто озадачившее всех присутствующих, не исключая посетителя.

Вдруг сверху послышался шум. По лестнице не спеша спускался Кунеш полковник в отставке в помятом штатском костюме: во всем его облике была какая-то обветшалая торжественность... Подойдя среди изумленного молчания к немецкому коллеге, он на положенном расстоянии стукнул каблуками и на чудовищном немецком языке представился:

- Herr Oberst... mein Name ist Kunesch. Ich weis alles...**[** Господин полковник... моя фамилия Кунеш. Я знаю все... (нем.).]

- Индржих! - воскликнула в испуге хозяйка. - Что с тобой?