Ян Отченашек - Хромой Орфей

Шум наверху стал громче, вечеринка, видно, была в разгаре, что-то тяжелое грохнулось так, что потолок в подвале задрожал, вслед за тем виллу потряс взрыв смеха. Визг. Загудел контрабас, к нему присоединился рояль, потом гитара. Усилилось шарканье подошв по паркету.

Войта встал, потянулся, зевнув, и пошел к двери, провожаемый взглядом матери. Пиджака он не взял, давая понять, что не собирается выходить из дому.

Войдя в мастерскую, он закрыл за собой дверь, но делать ему сегодня ничего не хотелось. Изобретения! Он вытащил из портфеля брошюру о системе охлаждения авиамоторов, взятую у одного инженера из конструкторского бюро, и сделал невероятное усилие, пытаясь сосредоточиться, но шум наверху, врывавшийся в открытое окно, отвлекал его. Он поймал себя даже на том, что прислушивается, и ему показалось, что в гуле голосов он различает ее волнующий смех. Да, это она. Среди этих выутюженных фигур и самоуверенных физиономий она в своей стихии.

Ну и ладно!

Он стиснул зубы и достал тоненькую, сильно потрепанную брошюру. Ее дал ему Милан: редкостный, мол, экземпляр, запрещенный, он головой за нее отвечает! Уже одно название совершенно непонятное: "Азбука диалектического материализма - метод правильного мышления". Вся мелким шрифтом и словно назло грамматике, которую он так ненавидел в школе. Мысли! На первой же странице дело застопорилось, так как речь здесь шла не о дюзах и клапанах в выражениях, усвояемых его мозгом без всякого труда, а как-то иначе, и удивление его росло с каждой фразой: окно открывается, одна створка уже открыта, муха хочет вылететь наружу - к свету... и так далее! Что это значат - диалектический? А схоластика? А материализм? Во всяком случае, это не имеет никакого отношение к аптекарским товарам. Или нет? Но что тут запретного, не поймешь? Странно: когда Милан говорит об этом на сходках, все ясно и понятно, как дважды два: да, это так, чего же тут не понять? Борьба классов, революция, Советы, диктатура пролетариата - да, да, да, - но это значит... Постой! Покойный хозяин был капиталист, а я? Ну, ясно! А она? Странно, правда, получалось; значит, где-то там, где кончаются перила красного дерева, проходит пограничная черта между бельэтажем и подвалом? А все-таки! Вся его одежда из гардероба щедрого хозяина, и, когда отец умирал, архитектор проявил большое человеколюбие... Ну вот, начал читать сам, и плохо дело. Не беда, читай дальше, не жалей свою дурацкую башку, должен же ты все это раскусить, черт возьми!

Визг саксофона заставил Войту вздрогнуть. Он открыл отяжелевшие веки. Проснись! Читай дальше! Что такое? Виллу вдруг затопила тишина... И в этой тишине совершенно неожиданно в передней зазвонил звонок.

Звонок всполошил компанию в самую неподходящую минуту. Все сидели вокруг мощного "Биг-Бена" и слушали вечернюю передачу из Лондона: волнующие ту-ду-ду-дум и потом... "дальнейшее наступление войск вторжения в Нормандии...". Пирушка была устроена как раз по случаю высадки западных союзников, сомнений больше не было: закрепились! Закрепились и пошли вперед, ура! Моргнуть не успеешь, дойдут до нашего скрюченного голодом города, и тут-то начнется веселье! За это стоит выпить! Алеш погасил большую люстру, и слушание стало похоже на торжественную церемонию: он обладал безошибочным чувством эффекта.

- Тихо! - прикрикнул он на них.

Они послушались, и так как были уже в возбужденном состоянии, разгоряченные свингом и друг другом, а окон нельзя было открывать из-за маскировки, в душном сумраке воцарилась явно эротическая атмосфера. Шелест платьев, тайные прикосновения, мимолетные поцелуи.

Алена непринужденно развалилась в кресле, перекинув ногу через подлокотник, и стала всматриваться в полумрак. Двое на диване уже потонули в нежном объятии, в промежутках между фразами диктора слышался их страстный шепот. Не могут подождать, бесстыжие. Она нашла лицо своего любовника: оно было освещено шкалой радиоприемника, и сосредоточенное, серьезное выражение очень к нему шло.

Как он хорош, негодяй, - чего-то не миноватъ. Она стала судорожно грызть ногти. Хоть бы уж кончалось скорей, это отрава, а мы все делаем вид, будто бог знает какое важное дело. Эту дурацкую войну выиграют и без нас, а у тех, кто здесь торчит, есть ведь и свои собственные беды. И у меня тоже. Целый ворох. И потому я хочу привести себя в полный порядок, и танцевать до ошаления, и галдеть на весь дом, и устроить тарарам, только бы не думать об этом! Дррр....

Алеш дернул головой и тотчас выключил радио. Кто это может быть? Половина десятого, и мы все вроде в сборе... Один из сидевших у окна приоткрыл занавеску.