Лео Перуц - Шведский всадник

Крик замер у него на губах; в крайнем испуге он смог лишь прошептать:

- Слава Иисусу Христу!..

- Во веки веков! Аминь! - с вежливой насмешкой произнес вооруженный человек. - Высокочтимый господин, мне очень жаль, что я вас так испугал. К сожалению, я не имею чести знать господина настоятеля, а потому сам себя пригласил к нему в гости.

Лишь теперь священник разглядел, что лицо незнакомца прикрыто маской, и ему стало ясно, что перед ним один из святотатцев. Нужно сказать, что до этого момента священник не очень-то верил слухам о столь закоренелых преступниках. От ужаса у него едва не остановилось сердце. Пока он в оцепенении взирал на грозного насмешника с пистолетом, отворилась тяжелая, окованная железом и увешанная иконами дверь алтаря, и оттуда вышли трое мужчин, лица которых были обмотаны до глаз платками. Двое тащили тяжелое распятие, а третий - корону со статуи Богоматери, кадильницу и точно такой же фонарик, как и у человека с пистолетом.

- Во имя Иисуса, как может быть, чтобы железная дверь не устояла? вырвалось у дрожащего от страха священника. Ему было, чему удивляться: массивная дверь была заперта на надежные засовы с замками, а единственный ключ висел на цепочке у него под сутаной.

Бандит в маске опустил пистолет и слегка поклонился, всем своим видом показывая, что слова священника весьма польстили ему и что он пожелал поблагодарить его за столь высокую оценку своего мастерства. Затем он сказал:

- Высокочтимый господин должен знать, что железная дверь для нас все равно что паутина. Мы встречали преграды и посложнее.

Тут он повернулся к своим товарищам.

- Быстрее, у нас нет времени! Не стоит больше досаждать господину настоятелю нашим присутствием...

Священник бессильно наблюдал, как грабители складывают в мешок распятие и корону. Он сознавал, что его долг хранителя святынь повелевает ему, жертвуя своей жизнью, поднять шум, позвать на помощь и попытаться бежать за драгунами. На крайний случай закричать так, чтобы за милю было слышно... Но у него не было сил. А потому он продолжал стоять, не шевелясь и молитвенно сложив руки на груди.

- Все эти вещи - пожертвования нашего милостивого господина графа, пробормотал он осевшим до полушепота голосом. - Неужели вы хотите украсть их? Он подарил их не людям, а Богу.

- А вот и нет, - хладнокровно возразил атаман, - Господин граф подарил Богу только то, что роздал из своих богатств беднякам. А все остальное он дал миру, и я всего лишь беру свою долю.

- Но ведь ты совершаешь страшный грех! Это же святотатство! простонал священник. - Не пачкай святые вещи своими грязными руками, не то Бог проклянет тебя на веки вечные!

- Высокочтимому отцу настоятелю не следует заботиться о моих грехах, сказал атаман, и чувствовалось, что он улыбается под своей маской. Скорее, многие другие заслуживают его заботы. Но разве не бывает других грехов - такого, например, когда один монах пожелает как женщину другого?

И тут священнику стало ясно, что устами бандита говорит сам дьявол. Ибо только архилжец и недруг Божий мог вложить такое изощренное оскорбление в уста человеку. Честный священник сам побоялся бы и подумать о такой мерзости. Он отступил на шаг, торопливо перекрестился и пробормотал с ужасом по латыни:

- Сатана, Сатана! Recede a me! Recede!12

- Зачем же так, господин? - спросил бандит в маске. - Я вас не понимаю. Я не знаю латыни - жаль, но мне не довелось учиться.

- Я сказал, что в тебя вселился дьявол! - смело ответил ему священник. - Это он говорит из твоих уст!

- Мой высокочтимый господин, попрошу вас об одном: не надо кричать так громко, не то люди могут услышать. А я, знаете ли, хоть и присваиваю церковное имущество, но не люблю проливать христианскую кровь,-строго предостерег его атаман. - А если даже допустить, что в меня вселился дьявол, так и это случилось по воле и указанию Бога. Ибо без Божьего попущения никакой дьявол не войдет даже в свинью. Об этом написал сам святой Матфей в Евангелии.

Он повернулся и пошел вслед за своими товарищами. Священник смотрел ему вслед и соображал, по каким приметам он смог бы описать этого человека королевской страже.

"Выше среднего роста, - замечал он, - лицо скорее всего узкое. Эх, не было бы на нем этой маски! Волосы кудрявые, шляпа с белым кантом, черный плащ, окаймленный светлым мехом. Вот и все! Маловато для подробного доноса!"

Тем временем атаман взял из рук своего товарища кадильницу и внимательно осмотрел ее. Потом вдруг вернулся к священнику.