Джеймс Планкетт - Плач о героe

-- Господи, мальчик, иди сейчас же на свежий воздух к товарищам. Брысь отсюда... брысь,-- и уставился ему в спину недоуменно и подозрительно.

В то время как Питер разворачивал завтрак, к нему подошел Диллон. "Ужели враги убили Югана Роу О'Нила?" -- процитировал он.

-- Заткнись,-- сказал Питер. Диллон взял его под руку.

-- Ничего себе пордию ты получил,-- сказал он. Затем добавил с неподдельным восхищением:

-- Зато держался ты -- что надо! А ведь он целил стегануть повыше. Но ты ему не поддался. Молодчина. Господи, когда я услышал, что он тебе еще четыре штуки прибавил, я стал молиться, чтобы ты не заревел.

-- Я еще ни разу не ревел,-- заявил Питер.

-- Знаю, но он лупил со всей силы. Не надо было тебе говорить, что ты не успел.

-- Он все равно не заставил бы меня реветь,-- твердо сказал Питер.--Разбейся он хоть в лепешку, не заставил бы.

О'Рорк крепко его отлупцевал, верно, да что поделаешь! Если он пожалуется родителям, они скажут только, что он получил по заслугам. А по-настоящему заработала это мать.

-- Но ты держался что надо! -- с жаром повторил Диллон. Они прохаживались под руку.

-- Невезучий мы народ -- ирландцы,-- добавил он рассудительно.--. Отец частенько это повторяет.

-- И не говори! -- от души согласился Питер.

-- Взять хотя бы нас. Сначала Кромвель спускает с нас шкуру за то, что мы чересчур ирландцы, а теперь Рорки задает взбучку за то, что мы недостаточно ирландцы.

-- Что правда, то правда. Столковались бы уже как-нибудь между собой!

Дружеская рука Диллона успокаивала Питера.

-- Это отцовы сапоги,-- признался ок вдруг.-- У моих дырки на подметках. Ему стало легче.

-- Ну и что с того,-- подбодрил его Дилдои.--По мне, они выглядят нормально.

Когда они проходили мимо водопроводных кранов с подвешенными на цепочках кружками, кто-то крикнул:

-- А вот и Фаррел!

Питеру в нос полетела хлебная корка.

-- "Цезарь высылает гонца",-- пробормотал Диллон. Их обступили. Кленси сказал:

-- Эй, парни, а на Фарреле сапоги не свои.

-- Кто тебя в них вставил?

-- Подождите-ка,-- сказал Кленси.-- Полюбуемся, как он в них ходит.-Ну-ка, пройдись, Фаррел.

Питер начал медленно пятиться к стене. Он пятился шаг за шагом, пока не натолкнулся спиной на водоразборный стояк. Диллон отошел вместе с ним.

-- Отстань, Кленси,-- сказал он. Суэйн тоже был здесь -- котишка, прознавший тайну. Он ухмылялся.

-- Откуда они у тебя, Фаррел?

-- Он их стибрил.

-- Нашел на помойке.

-- Пусть он пройдется,-- настаивал Кленси.-- Ну, давай, Фаррел, пройдись.

-- Это мои сапоги,-- сказал Питер.-- Просто они мне немного велики.

-- Не стесняйся, Фаррел, скажи, чьи они.

Ухмылки стали шире.

-- Это его отца сапоги,-- сказал Кленси.

-- И вовсе нет;-- возразил Питер.

-- Не нет, а да, он сам сказал Суэйну. Правда, Суэйн? Ведь он же сказал тебе, что сапоги отцовы? Суэйн стал бочком отходить назад.

-- Ну, да,-- сказал он,-- говорил.

-- Слушайте, парни,-- нетерпеливо сказал Кленси.-- Давайте заставим его пройтись. Я предлагаю...

В этот миг Питер с криком прыгнул на Суэйна. Его кулак вдребезги разбил очки. Когда они катались по мокрой земле, Суэйн разодрал ему ногтями щеку. Питер увидел под собой белое от испуга лицо. В неистовстве он лупил по нему, пока оно не покрылось кровью и грязью.

-- Господи,-- с испугом воскликнул Кленси.-- Поглядите-ка! Очки! Оттащите его, ребята.

Мальчики принялись отдирать Питера от Суэйна, а он молотил их руками и ногами. Он неуклюже молотил их ногами в больших сапогах, из-за которых и заварилась вся каша. Нос и губы Суэйна были разбиты в кровь, пришлось отвести его к водопроводному крану умыться. Диллон, единственный союзник Питера, кое-как почистил ему одежду и поправил галстук и воротничок.

-- Ты разбил ему очки,-- сказал он.-- Хороший скандал подымется, если старик Куини увидит его после перемены.

-- Плевал я на Куини.

-- А я нет,-- с чувством сказал Диллон.-- Он всех нас четвертует на глазах у матерей.

Они сидели, молитвенно сложив руки, а брат Куинлан читал им с кафедры духовные наставления. Суэйн не поднимал покрытого синяками и ссадинами лица. Без очков у него был какой-то оголенный, увечный вид, словно он остался без бровей, или без носа, или без глаза. После драки они с Питером не обменялись и словом. Питер ни на секунду не забывал о своих сапогах. Он был готов провалиться от унижения сквозь землю. Мать думала только о том, что они уберегут его от дождя. Как ей понять, что он бы лучше ходил с мокрыми ногами. Над тобой не смеются, когда у тебя мокрые ноги.