— Вот, такие-то дела, друг, канитель одна, — говорит Тургун. — Вон, колдунья уже вскочила, вопить начала. Вот подлая! Смотри, смотри как быстро вертится, настоящая ведьма!
Я рассмеялся:
— Верно! Это она, видно, пери и джинов изгоняет. А ты правду сказал: противная, страшная старуха. Только, по-моему, все это один обман.
— Смотри, смотри! — зашептал Тургун. — Уже — матери на спину уселась!..
Завывания колдуньи вызывают у меня отвращение и страх, я выбегаю на улицу.
* * *
Я сижу в приземистой кузнице на нашем перекрестке. Кузнец, худощавый человек с морщинистым лицом, с реденькой бородой и широким, потемневшим от пота и огня лбом. Подручным у него — здоровенный, крепко сколоченный парень, одетый зиму и лето в старый рваный чапан.
Кузнец, выхватив из горна кусок раскаленного железа, бьет по нему молотом, вытягивает, плющит и опять сует в огонь. Подручный старательно раздувает мех. Куски железа под молотом кузнеца превращаются в кетмени, топоры, подковы, гвозди для арб и прочие необходимые в хозяйстве вещи.
Между делом кузнец рассказывает разные истории, жалуется на трудности жизни.
Железу свет мой, пророк Давид нашел и расплавил его, как ртуть, — говорит он. — Ну да, огонь, говорят, зубов не мает, сухое ли, сырое — не разбирает. После пророк Давид сделал из железа лемех для плуга, кетмень и дал их своей общине. Он был искусным мастером и владел многими тайнами. — И, помолчав, продолжает: — Небо, судьба, только и знает устраивать всякие каверзы. Но есть пословица: если на долю кому достался пир, его не миновать, не в лето, так в зиму, а пировать. Времена меняются, братец, придет день, и бедняки, голодные, неимущие увидят свет. А ростовщикам, пузатым баям не миновать возмездия за все их преступления. Если на свете есть правда, так оно и будет. Правда, справедливость, племянник, великое дело, К примеру, русские мастеровые уже подняли головы, говорят, власть должна быть нашей. Так что, обязательно выйдем на свет, племянник.
Я слушаю его, не перебивая. Неожиданно в кузницу входит приятель кузнеца, плотник, он высок ростом, у него густая, с проседью борода, густые брови, хитроватые глаза.
— А-а, как дела? Что не показываетесь? — спрашивает кузнец.
— Новостей много, — отвечает плотник. — Вот союз ремесленников каждый день собирает собрания. А улемам это не нравится. Досточтимые улемы пугают всех муками ада, грозят, мол: «Разогнать надо этот союз отступников, подлецов и мерзавцев! Самосуд учинить над ними, камнями побить!»
— Ну, почтенные улемы, они блюдут свои интересы, это ясно. Им до народа дела нет, — говорит кузнец. — А что союз ремесленников сколотили, это, по-моему, хорошо, времена меняются…
Подручный кузнеца отлучился куда-то. Я становлюсь на его место, раздуваю мех и прислушиваюсь к беседе приятелей. Кузнец продолжает бить молотком по кетменю так, что звон, наверное, слышен до самой Балянд-мечети. Плотник присаживается на завалинку. В руках у него сумка с несколькими горстями маша, он бережно кладет ее на колени.
— Новостей много, друг, — говорит он, — только прекрати ты хоть на минуту свой стук-перестук.
Кузнец смеется:
— Ладно, приостановим работу. Рассказывай.
— Говорят, и на фронте и в Петрограде волнения. В Ташкенте вот тоже неспокойно. А кокандские баи вкупе с интеллигентами-джадидами, слышно, болтают насчет «автономии».
А кто такие — интеллигенты? — спрашивает кузнец.
Интеллигенты, что ли? Да… не знаю, и сам как следует не пойму. Судя по рассказам, интеллигенты — это люди ученые, образованные.
. — А значит, куцехвостые, щеголи! — смеется кузнец.
— Не знаю, куцехвостые — не куцехвостые, а говорят, они ученые, — твердит плотник.
— Ну ладно, рассказывай дальше, — просит кузнец.
Плотник подсаживается поближе к нему. Говорит:
— Был я в новом городе. На обратном пути ненадолго задержался в саду, который с аллеями. Ну, ты знаешь сам, где это. Народу там — тьма! И солдат порядочно. На трибуну один за другим выходят мастеровые, речи держат. Говорят: «Долой Временное правительство, оно поддерживает богачей! Заводы, фабрики, земля, вода — все наше!» Люди кричат им: «Молодец! Ура!» Речи держали по-русски, я кое-что сам понял, а чего не понял, узнал от стоящих рядом.
— Мастеровые, они знают, что к чему! — говорит кузнец. — Значит, говорят, что фабрики, заводы, земля должны быть отданы нам — правильные речи.
Я выхожу из мастерской и бегу прямо к Тургуну:
— Давай, пошли в город! — и рассказываю коротко о том, что слышал.
Читать дальше