Мать Тургуна сердится. Кричит с террасы:
— Дров наколи, провалиться тебе!
— Я сейчас, — говорит Тургун.
Мы выходим на улицу. Здесь в разгаре игра в мяч. Тургун командует:
— А ну, друзья, в город!
Ребята бросают игру и присоединяются к нам. У Балянд-мечети мы держим совет. На трамвай без денег не сядешь, билетер увидит, задаст добрую трепку. Можно прицепиться к арбе. Потом, если действовать осмотрительно, и на извозчике можно прокатиться, прицепившись сзади. Мы отбираем из всех ребят шесть порасторопнее, а остальных отправляем по домам. На первую попутную арбу прицепились мы с Агзамом. Тургун прицепился к коляске извозчика. Остальные отстали. Проехали немного, смотрю Тургун пластом упал на землю, видно кучер кнутом достал. Я подаю ему знак.
Но тут и нас арбакеш заметил, кричит, грозясь прутом:
— Пошли прочь, озорники!
Мы с Агзамом вовремя спрыгиваем и тем спасаемся От прута.
— Ну как, Тургун, схватил прута? — спрашивает Агзам.
Тургун хмурится:
— Чуточку задело. А тебе не досталось?
— Ладно, хватит болтать! — говорит Агзам. — Потопали на своих!
Так, поддразнивая друг друга, мы добираемся до Шейхантаура. Ненадолго присаживаемся на корточки в тени какой-то лавчонки передохнуть. Вскоре Тургун сумел подкатиться к какому-то арбакешу и взобрался на арбу. Мы с Агзамом пошли пешком.
— И вас бы посадил, — сочувствует нам арбакеш, — да груза много, светы мои.
Доходим до Урды. Тургун уже стоит на мосту, дымит папиросой, поджидая нас.
— На, покури! — предлагает он мне. — Это папиросы «Роза». Какой-то русский старик бросил, не докурив, а я подобрал.
Агзам вырвал из рук Тургуна папиросу и швырнул в реку.
У моста много мелочных лавок и мастерских. Внизу, у самой реки, чайная с харчевней. Из харчевни доносится запах шашлыка и жареного мяса.
— Мы дошли до границы, — говорю я, присаживаясь на край моста. — Дальше новый город.
Тургун засмотрелся в сторону харчевни.
— Хороши пирожки, бой-бой! — говорит он с завистью. — Когда стану большим, вот посмотрите, обязательно открою харчевню! И тогда, будьте спокойны, зазвенит у меня монета-серебро. Агзам будет поддерживать огонь в очаге, Муса подавать кушанья, а я, как хозяин, восседать на почетном месте. Мое дело — деньги подсчитывать…
Тургун отвечает:
— Русские ребята хорошие, дети рабочих нас не тронут. Как-то иду я здесь с мешком пшена на загорбке. Весь взмок от пота, отдыхаю на каждом шагу. Вдруг, смотрю, догоняют меня двое каких-то русских парней, оба просто одетые, один в грязной шапчонке, лет пятнадцати, но рослый и крепкий, другой — поменьше. Посмотрели они на меня и видно пожалели: какой побольше, подходит, показывает на мешок и говорит: давай, говорит, мне. Я стою, не знаю, отдавать, не знаю, Потом решился все-таки, отдал. Рослый вскинул мешок на спину, пошли мы! Он что-то говорил, да я не понял, только знал твердил: «Испасиба! Испасиба!» Это отец научил меня, мол: скажешь «испасиба» и все будет хорошо. Так вот, несут они мой мешок, вскидывая на спину по очереди. Дошли до Каръягды. Русские ребята, мол: вот и старый город, передали мне мешок. Я вскинул его на спину и здорово благодарил их, повторяя свое «испасиба».
— А еще какие русские слова знаешь ты? — спрашиваю я Тургуна.
— Знаю слова «хорошо», «товарищ», — улыбается он.
Когда солнце уже перевалило за полдень, мы, усталые, добрались до Пьян-базара (так называли Воскресенский базар). Тургун, он бедовый, сразу же узнал новости.
— Митинг в Александровском саду, похоже, уже подходит к концу, — говорит. — Рабочие говорят: раздавим буржуев!
— А что такое буржуй? — спрашивает Агзам.
— Буржуй — это такая штука… ну… вроде купца или барышника что ли.
… На митинге в Александровском саду большинство русских, но есть и мусульмане. Когда мы подошли, на трибуну взошел просто одетый, но ладно сложенный человек, смугловатый, с коротко подстриженной бородой. Он горячо говорит о насилии, жестокости, несправедливости. Я слушаю, затаив дыхание. На ярких примерах оратор показывает, как тяжело положение трудящихся, в какой роскоши, разгуле живут баи и заканчивает свою речь словами:
— Страна наша добьется свободы, права и справедливости. Мечты народа непременно сбудутся!
В толпе со всех сторон слышатся одобрительные возгласы. В это время к нам подходит знакомый каменщик.
— Хе, что вы тут делаете? — спрашивает он. — Идите домой, заблудитесь еще.
— Мы на митинг пришли, — отвечаю я. — Жаль только, он уже кончается.
Читать дальше