Айбек - Солнце не померкнет

— А почему мы не заглядываем к ним?

На этот раз хозяйка ничего не ответила.

Действительно, жизнь внезапно переменилась. Все, что было раньше хорошего в деревне, сейчас казалось каким-то сном. Невзгоды войны с каждым днем все более мучили людей.

А ведь совсем недавно молодежь, вечерами собравшись на площади или в колхозном клубе, пела песни.

Какие веселые песни звучали над деревней!

Женщины, жившие по соседству, заходили друг к другу с последними новостями. Было же о чем поговорить. А сейчас, в мертвой тишине, мерный стук маятника падал на голову надоедливыми каплями дождя.

Надя взглянула на часы: половина пятого. Конечно, часы отстают. Она посмотрела на окно — уже темнело. Но девушка никак не могла припомнить, когда начинает темнеть. Поставив стрелку на восемь, она махнула рукой: ей ведь не надо бояться, что завтра опоздает на работу или в школу!

Старшая сестра принесла и поставила на стол подогретый борщ, приготовленный к обеду. Сестры, которые обыкновенно ели шумно, весело, сейчас сидели притихшие.

Послышался стук в окно и знакомый кашель. Надя вскочила, открыла дверь.

Тяжело дыша, вошел дед Яшкин, их частый гость и добрый сосед.

Это был старик высокого роста, широкий в плечах, с реденькой бородой на морщинистом лице.

Трое его сыновей служили в армии. До войны двое семейных переехали в город, а старик с самым младшим, трактористом, жил в деревне. Когда и третий ушел на фронт, старик остался один-одинешенек. От скуки стал работать, на этот раз сторожем: магазина сельпо.

Хозяйка поставила тарелку борща и заботливо пригласила:

— Ешь, дед, пока не остыло. Ешь, а то ты, наверное, голоден.

Старик опустился на стул, молча отломил кусочек хлеба, взял ложку и начал есть.

Взглянув на Надю глубоко запавшими глазами, он внезапно грубо сказал:

— К чему ты волосы раскудрявила, как каракулевый мех? Нехорошо. И одежду нужно носить похуже, постарее…

Надя поняла, в чем дело. Пожав плечами, произнесла:

— Волосы у меня сами такие, от природы. И потом, не знаю, как еще можно проще одеваться. Лицо, что ли, углем намазать?

— А то как же! — нахмурил старик густые брови. — Каждый из них, из собак, охоч до женщин. Ни стыда, ни совести…

— Вчера еще мы были свободными людьми, сегодня хуже рабов стали. Никак не могу привыкнуть к этой мысли. Но до каких пор, дед? Скажи, у тебя-то есть надежда? — спросила хозяйка с волнением и болью в голосе.

— Я о тебе подумал, — облизывая ложку, спокойно произнес старик. — Что ты, телка одинокая, мычишь все?

— Да ты о деле говори, — стукнула ложкой по краю тарелки старшая сестра.

— Дела-то у нас одни. Сейчас выдюжить надо, а не хныкать.

— Дед, — повторила хозяйка, — у тебя есть надежда?

— Что за вопрос? — солидно, степенно продолжал старик. — Сегодня надежда у меня сильней, чем вчера, а завтра будет сильнее, чем сегодня. Раскусил я этих "победителей"! Нет, я верю русскому человеку. Его душа для друга теплая, как солнце, для врага — страшная, как наша зима. Нет силы, которая могла бы завоевать русскую землю. Слава богу, русское небо такое широкое, что если одну его сторону застелют черные тучи, то буран, поднявшийся с другой стороны, разгонит их. Всегда так было, всегда.

— Хоть бы по-твоему вышло! — вздохнула хозяйка.

— За эти слова, дед, я угощу тебя вареньем, — словно озорная девчонка, вскочила Надя. — У-у-удивительно хорошее, сладкое варенье. Просто на редкость.

Надя разложила по блюдечкам, маленьким, как донышко пиалы, яблочное варенье. Одно блюдечко она поставила перед стариком, затем в большом медном чайнике принесла только что вскипевший чай.

— Чайку с большим удовольствием выпью, — старик даже потер ладони. — В такой вечер это просто благодать.

— Пожалуйста, дед, пей.

— Да. Иное было у нас времечко. И варенье и печенье к столу. А ныне… — старик, как обычно, начал вспоминать недавние, мирные дни.

Где-то снова раздалась автоматная очередь. Но сестры словно не слышали ее: привыкли. Они внимательно слушали рассказ соседа, рассказ о том, как он в молодые годы увлекся одной красивой и очень хитрой цыганкой.

— Бреду за табором. А куда — сам не знаю. Думал, что пристану к ним окончательно. Да вот такая штука вышла…

Досказать веселую историю старик не смог: совсем рядом, под окном, загремели выстрелы.

— Что еще за наваждение? — дед повернулся к окну.

— Совсем рядом, — ахнула хозяйка.

Не прошло и двух-трех минут, как деревня задрожала от частой стрельбы, — Что же это такое? — хозяйка вскочила с места, побледнела.