Болеслав Прус - Кукла

А все-таки тяжело жить на свете. И не раз я задумываюсь: верно ли, что существует некий план, по которому все человечество идет к лучшему будущему, или же все зависит от случая, а человечество устремляется в ту сторону, куда его толкает перевес сил? Если одерживают верх хорошие люди, то и мир идет по хорошему пути, а если одолевают прохвосты - то по плохому. А в конце концов - и от хороших и от плохих останется горсточка пепла.

Если так, то нечего удивляться Стаху, который частенько говорил мне, что хотел бы поскорее погибнуть сам и уничтожить всякий след после себя. Но у меня предчуствие, что это не так.

Хотя... Разве не было у меня предчуствия, что принц Луи-Наполеон станет императором Франции? Нет, подождем-ка еще, что-то мне эта смерть в битве с голыми неграми кажется очень сомнительной..."

Глава семнадцатая

...?...

Жецкому сильно нездоровилось: по его собственному мнению - от безделья, а по мнению Шумана - по причине болезни сердца, внезапно обнаружившейся и быстро развивавшейся под влиянием каких-то огорчений.

Работы у него было немного. Утром он приходил в магазин, бывший Вокульского, а ныне Шлангбаума, но оставался там только до тех пор, пока не приходили приказчики, а главное - покупатели. Объяснялось это тем, что покупатели почему-то с удивлением посматривали на него, а приказчики (за исключением Зембы, все евреи) не только не оказывали ему почтения, к которому он привык, но даже, несмотря на замечания Шлангбаума, обращались с ним довольно пренебрежительно.

Такое положение вещей заставляло пана Игнация все чаще обращаться мыслью к Вокульскому. Не потому, что он опасался чего-нибудь худого, а просто так.

Утром, около шести часов, он думал: встал Вокульский или еще спит и где он сейчас? В Москве или, может быть, уже выехал оттуда и подъезжает к Варшаве? В полдень он вспоминал те далекие времена, когда почти не проходило дня, чтобы Стах не обедал с ним, вечером же, особенно перед сном, он говорил:

- Наверное, Стах сейчас у Сузина... Ну и кутят же они, должно быть... А может быть, он уже в вагоне, возвращается в Варшаву и в эту минуту ложится спать?

Бывая в магазине, - а заходил он туда по нескольку раз в день, несмотря на грубость приказчиков и раздражающую любезность Шлангбаума, - он всегда думал: что ни говори, а при Вокульском тут было иначе.

Его немного огорчало, что Вокульский не дает знать о себе, но приписывал это его обычным чудачествам.

"Стах и здоровый-то не особенно любил писать, чего же ждать теперь, когда он так разбит, - думал он. - Ох, женщины, женщины..."

В тот день, когда Шлангбаум купил мебель и экипаж Вокульского, пан Игнаций слег в постель. Не то что ему было жалко - все равно, к чему этот экипаж и роскошная мебель, но ведь обычно такие распродажи устраиваются после смерти человека.

- Ну, а Стах, слава богу, жив и здоров! - повторял он себе.

Однажды вечером пан Игнаций, сидя в халате, обдумывал, какой он устроит магазин Мрачевскому, чтобы заткнуть за пояс Шлангбаума, как вдруг услышал резкие звонки в передней и какую-то возню на лестнице.

Слуга, уже собиравшийся спать, открыл дверь.

- Барин дома? - спросил знакомый Жецкому голос.

- Барин болен.

- Вот еще болен!.. От людей прячется.

- Постойте, господин советник, может быть, мы обеспокоим? - заметил второй голос.

- Вот еще, обеспокоим! Не хочет, чтобы его беспокоили дома, так пусть приходит в трактир...

Жецкий привстал с кресла, и в ту же минуту на пороге спальни показались советник Венгрович и торговый агент Шпрот... Из-за спины их выглядывали чьи-то всклокоченные вихры и не слишком чистая физиономия.

- Если гора не идет к Магометам, Магометы идут к горе! - зычно возвестил советник. - Пан Жецкий... пан Игнаций! Что это за фокусы, уважаемый? С того дня, как вы изволили пожаловать в последний раз, мы открыли новый сорт пива... Поставь-ка сюда, любезный, и приходи завтра, прибавил он, обращаясь к черномазому растрепе.

По этой команде растрепанный субъект в огромном фартуке поставил на умывальник корзину, полную стройных бутылок, и три пивных кружки, после чего улетучился, словно был существом, состоящим из тумана и воздуха, а не из пяти пудов мяса.

При виде бутылок пан Игнаций удивился, однако это чуство нельзя было назвать неприятным.

- Ради бога, что с вами делается? - спросил советник и развел руками, словно собираясь заключить весь мир в свои объятия. - Вас так давно не видно, что Шпрот даже забыл, как вы выглядите, а я было подумал - не заразились ли вы от своего приятеля и не свихнулись ли...