Болеслав Прус - Сиротская доля

Ясь произвел огромное впечатление на эту неразвитую и стремительно рвавшуюся к лучшему душу. Паневке захотелось подражать и ему. Ясь был красив, и пан Игнаций целые часы проводил перед зеркалом, исследуя, насколько он, со своим здоровенным носом, толстыми губами и широкими скулами, похож на славного мальчугана. У Яся были короткие волосы, и Паневка тотчас остригся чуть ли не наголо, отчего стали еще заметней его большие, торчащие уши. Ясь обращался к Дурскому, называя его "пан", - Игнаций тоже начал говорить "пан" и "пани", вместо прежних "пан мастер" и "пани хозяйка". Но эти нововведения так плохо ему удавались, что все над ним, беднягой, посмеивались, а Яся пан Каласантий выдрал за уши.

"Ищите царство божие", - сказал господь; Игнаций искал его, но обрести не мог. Он чувствовал, что крутые яйца не придали ему совершенства, а подстриженные волосы не помогли сделаться похожим на Яся. По правде говоря, он даже толком не знал, какие именно качества так привлекали его в этом мальчике.

Оставшись однажды наедине с Ясем, Паневка спросил:

- Видал ты когда-нибудь на свете честного человека? Но такого, чтоб ни-ни?..

- Ого! - утвердительно ответил Ясь.

- Кто ж это такой?

- Да пан Анзельм и... моя мама... - добавил он тише.

- Что же они такого сделали?..

- Они все хорошо делали!.. - ответил мальчуган.

"Все хорошо делали!" В том-то и загвоздка. Паневка тоже хорошо делал свою портняжью работу, но какие еще бывают хорошие дела, не знал. Сначала он даже хотел спросить Яся: что значит "хорошо делали"? Но потом спохватился, он как-никак подмастерье, а Ясь всего лишь ученик, - и оставил его в покое. С той поры, однако, его словно точило изнутри; что бы Паневка ни делал одевался, кроил, пил, - он постоянно думал об одном: что значит поступать хорошо, но так - чтоб ни-ни!.. Он был подобен земле, которая жаждет небесной росы.

Однажды Паневка услышал, как Ендрусь говорил ученикам:

- Подлый Ясек портит нам дело! На чай от клиентов не принимает, а если что выторгует на мясе, так отдает хозяйке! Подлиза!

Молния озарила темный разум Паневки; он почувствовал, что отдавать хозяйке деньги - это, должно быть, и значит совершать хорошие поступки.

На следующий день, в воскресенье, Паневка (он жил отдельно от Дурского) решил навестить Яся. Он нашел его на чердаке, который служил ученикам спальней.

Поговорили о том о сем, беседа что-то не клеилась. Вдруг подмастерье спросил:

- Почему ты не берешь себе сдачу... Ну, то, что выгадываешь на покупках, дурачок?.. Завелись бы хоть какие-нибудь деньжонки в кармане...

- Я не хочу воровать! - с возмущением возразил Ясь.

- Дурачок! дурачок! - бормотал Паневка, стараясь не выдать своего смущения. - Если что выторгуешь в лавке - оно твое.

- Э, нет, не так! - ответил Ясь. - Если нужно скрывать, значит это плохо.

Игнаций подпер свою большую голову ладонью и после долгого молчания спросил:

- Ну, а когда кто-нибудь берет, к примеру, пуговицы, иглы, нитки, либо там бархату лоскут, это тоже плохо?..

- Конечно! Ведь это воровство.

Подмастерье вскочил, как ошпаренный, и быстро прошелся несколько раз по чердаку; потом заговорил:

- Глупости! Уж иголками и нитками-то из мастерской можно попользоваться, все-таки тебе работа на сторону дешевле обойдется, и можно сходить когда на Прагу, а когда в театр. А не брать, так ничего и не заработаешь, да еще другие работники дураком назовут. Что тебе с того, если у мастера лишний кусок подкладки останется или там сукна?

- Я буду знать, что поступаю хорошо... А другие пусть говорят, что хотят! - коротко ответил Ясь.

Новая вспышка молнии озарила Игнация. До сих пор он считал хорошим только то, что люди хвалят; теперь он узнал, что есть и другой, высший критерий: уверенность в том, что ты поступил хорошо. Нельзя сказать, чтобы он никогда об этом не слыхал; но сегодня, под влиянием милого ему Яся, Паневка впервые почувствовал и понял значение этого высшего критерия.

С тех пор его словно подменили, и вскоре пан Дурский обнаружил, что в мастерской стало уходить меньше материалов.

В следующее воскресенье пан Каласантий снова отправился "по делам", а пани Каласантова снова послала Яся на розыски мужа. Мальчик пошел в пивную и за знакомым столиком увидел Паневку и Дурского, которые отчаянно спорили с каким-то незнакомым господином.

- Держу пари на десять кружек пива, что это правда! - в запальчивости кричал мастер.

- Согласен! - с усмешкой сказал незнакомец.

В этот момент пылающий взгляд Дурского упал на Яся, и он воскликнул: