Микаел Рамадан - Тень Саддама Хусейна

Хашим улыбнулся, но было видно, что мысли его заняты чем-то более серьезным.

- Я только что из тюрьмы Абу Граиб. Допрашивал арестованного, который, судя по всему, замешан в покушении на президента несколько месяцев назад. Поскольку я был свидетелем покушения, меня попросили уточнить некоторые детали.

- И что произошло?

Хашим посмотрел на меня.

- Это было довольно неприятно, Микаелеф. Ты помнишь наш разговор, после похорон моего отца?

- Конечно, - ответил я.

- Тогда я не стану тебе лгать. Я и раньше участвовал в допросах. Я делал с людьми такое, что мне искренне стыдно. Но я верил, что это нужно. Я никогда не получал удовольствия от этого, как другие... как мои товарищи офицеры.

Да, смерть отца сильно повлияла на Хашима. После похорон отца он впервые допрашивал арестованного, и ему было явно не по себе.

- Он умер? - спросил я.

- Нет, - ответил Хашим, тяжело вздохнув. - У него есть информация, которая нужна госбезопасности. Они, конечно, потом убьют его, но не сразу.

- Как его зовут? - небрежно спросил я.

- Как зовут? - удивился Хашим. - Какое значение имеет его имя?

- В общем, никакого, - быстро сказал я. - Но он человек. У него есть семья.

- Да, конечно. Я уверен, что есть, но я не знаю его имени. Он, правда, говорил что-то, что позабавило всех, но я не понял, что все это значит. Он был привязан к стулу, и один из охранников загонял ему булавки под ногти. Его лицо и руки покрывали ожоги от сигарет, и он был зверски избит с головы до пят. Он был почти без сознания, но в нем все равно чувствовалась такая враждебная сила и... достоинство. При всем моем опыте, я редко встречал таких людей.

- Что он говорил, Хашим? - снова спросил я, не желая больше слышать о муках, которые терпел этот бедняга.

Хашим задумчиво посмотрел на меня, видимо, гадая, чем вызвана моя настойчивость.

- Его спрашивали, как называется его организация и кто её лидер. Один из офицеров плюнул ему в лицо и спросил, кого бы они посадили на место Саддама, если бы их покушение удалось. Арестованный ответил ему: "Мы посадили бы на его место кактус".

Я насторожился.

- Странный ответ. - Я пытался сдерживать себя, как мог, голос мой был ровен. - Как ты думаешь, что он имел в виду?

Снова глаза Хашима в раздумье остановились на мне.

- Мы пока ещё не знаем. Но я уверен, что мои коллеги дознаются в конце концов.

Думая, как спасти Латифа, я приходил в отчаяние. Я не сомневался, что вскоре они его убьют (с моим или без моего невольного участия), но, как я ни старался, никак не мог придумать план, который хотя бы отдаленно давал надежду на успех. Хашим иногда принимал участие в допросах человека, которого я про себя называл Латифом. Временами я подумывал привлечь к этому Хашима, но в то же время боялся рисковать. Он разочаровался в самом себе, а не в режиме Саддама и едва ли согласится оказать помощь его врагу.

Я почти покорился судьбе и смирился с мыслью, что я бессилен что-либо сделать, как вдруг Хашим принес мне новость, с одной стороны подтверждающую, что человек, арестованный два месяца назад действительно Латиф, а с другой - вселившую в меня надежду, что появилась возможность устроить ему побег.

- Ты помнишь заключенного, о котором я тебе говорил несколько недель назад? - спросил меня Хашим. - Того, который поразил меня своей стойкостью духа?

Первое, о чем я подумал, - что Хашим скажет мне о смерти Латифа.

- Того, кто подменил бы Саддама кактусом? - переспросил я.

- Да. Я видел его сегодня утром. Его перевели в другую тюрьму.

Обрадованный тем, что Латиф жив, я все же призадумался, зачем Хашим рассказывает мне это.

- Ну и что? - спросил я.

- Его допрашивают вот уже сколько недель, но они так и не сломили его. Это какой-то необыкновенный человек.

Я едва удержался, чтобы не сказать: "Я знаю", но я не собирался рисковать жизнью.

- Они не убьют его до тех пор, пока не вытянут все сведения.

- Сколько же это продлится?

- Сколько можно идти по пустыне, Микаелеф? Думаю, что осталось недолго. Его переводят в Самар.

У меня кровь застыла в жилах, когда я услышал слово "Самар". Ванны с серной кислотой и казнь Муллы были ещё свежи в моей памяти. От ужаса, что Латифа тоже ожидает такой конец, я просто оцепенел.

- Через час после того, как его туда привезут, он уже будет мертв, промолвил я, не в силах скрыть свой ужас. - Когда же его отправляют?

- Завтра, вместе с другими шестью заключенными курдами. Ты слышал о Самаре? Это не простая тюрьма.

- Я был там. - И я рассказал о своем знакомстве с Удаем.