Микаел Рамадан - Тень Саддама Хусейна

Мы снова расстались. Судьба распорядилась так, что снова мы соединились только после шести долгих и одиноких лет.

Все последующие недели я опасался, что выяснится моя причастность к исчезновению Софи. Я каждый день шел во дворец, ожидая, что в любой момент меня схватят и отправят в тюрьму, где будут пытки и медленная смерть. Но минул месяц и ничего не произошло. Тогда я начал терзаться, что меня умышленно не трогают и ждут, когда я наконец приведу их к своим сообщникам. Я помнил, как убили Аднана Кераллаха, и каждый раз, садясь в машину, ждал взрыва. Моя паранойя усиливалась, и перспектива быть убитым мне уже не казалась такой страшной по сравнению с тюрьмой.

В эти дни состояние мучительной неопределенности сменялось во мне навязчивыми страхами. Иногда меня мучило желание отомстить за Амну и детей, но безжалостная правда состояла в том, что это противоречило моей натуре. У меня не хватало смелости и нервы были расшатаны до предела. Когда я начинал ругать себя за то, что шарахаюсь от каждой тени и настолько слабоволен, что легко поддаюсь запугиваниям Саддама, я успокаивал себя тем, что найдется не так уж много людей, которые вели бы себя иначе при подобной нагрузке на психику, какую приходится выносить мне.

Латиф понимал это, я уверен. Он всегда старался не втягивать меня активно в свою конспиративную деятельность, но никогда не отрекался от меня.

Иногда меня тревожила мысль, знает ли Хашим о моем предательстве. В последнее время он стал более замкнутым, чем обычно, и, возможно, это означало, что я уже не в фаворе у Саддама и Хашим решил немного отдалиться от меня. Я привязался к нему за эти годы, хотя мы никогда не были так близки, как с Мухаммедом, но нашу дружбу с Хашимом я очень ценил. Его сдержанность настолько беспокоила меня, что я не выдержал и заговорил с ним.

- Тебя что-то тревожит, Хашим? - прямо спросил я.

- Ничего, - ответил он, отводя глаза. - Со мной все в порядке.

- Нет, не в порядке. Я достаточно хорошо тебя знаю.

Он ответил не сразу, а я со страхом ждал.

- Вчера мне позвонили по телефону, - наконец сказал он. - Плохие вести.

Поскольку в последнее время я все принимал как относящееся к себе лично, то сразу же подумал, что плохая информация касается меня.

- Плохие вести? - переспросил я с внутренней дрожью.

- Мой отец умирает, - ответил он печально.

Мне стало стыдно за то чувство облегчения, которое я невольно испытал, узнав, что плохая новость касается не меня, а Хашима. Конечно, я искренне сочувствовал ему, хорошо помня боль утраты, но был рад, что не я причина плохого настроения Хашима.

- Сестра сообщила, что ему осталось жить всего несколько дней, продолжал Хашим. - Сегодня я еду домой.

Хашим был родом из небольшого городка в двадцати километрах от Кербелы.

- Прости, что заставил тебя говорить об этом, Хашим, - извинился я. Это бестактно с моей стороны. Я разделяю твое горе.

- Нет, ничего, друг, - ответил Хашим и подошел ко мне. - Я хотел кое о чем попросить тебя, прежде чем уеду.

Это "кое-что" было его приглашение на похороны отца. Оно удивило меня, потому что я никогда не знал ни его отца, ни других членов его семьи. У меня не было никакого повода присутствовать на похоронах. Я попытался, как принято, отказаться.

- Едва ли мое присутствие будет удобным для твоей семьи. Человек, так похожий на Саддама, может нарушить спокойствие обряда.

- Я хочу, чтобы ты приехал, - подчеркнуто настаивал Хашим. - Мой отец очень гордился тем, что его старший сын работает в президентском дворец, но, мне кажется, не все из его друзей верят этому. А для моей матери увидеть тебя на похоронах будет значить очень многое. Никто не должен знать, что ты Микаелеф Рамадан.

- Ты хочешь, чтобы я приехал как Саддам? - испуганно спросил я. Боюсь, что это не так просто, как ты думаешь, Хашим. Я могу подменять президента только по его приказу. Если меня увидят на похоронах твоего отца, а Саддам в это время будет где-то в другом месте, это может привести к большим неприятностям.

- А что, если ты спросишь его? Может, он не будет возражать.

Мне в голову сразу пришла мысль, что с благословения Саддама я могу использовать эти похороны для встречи с Абдуллой Юнисом в Кербеле. Поэтому я устроил себе встречу с Саддамом в этот же день. Он находился в обществе нескольких министров и был в духе. Он охотно разрешил мне побывать на похоронах как "президенту", а затем ехать в Кербелу.

- Весьма подобающе для президента, - сказал он в ответ на одобряющие кивки министров, - появиться на похоронах простого горожанина, претерпевшего столько невзгод и бед по вине наших врагов. Но в Кербелу ты поедешь инкогнито.