Микаел Рамадан - Тень Саддама Хусейна

- А он действительно это делал? - спросил Хашим.

- Да, но он лечил всех подряд. Он не проходил мимо раненого незнакомца так же, как не прошел бы мимо раненой собственной матери.

- Вы уверены, что он умер? - переспросил я, надеясь, что Ареф все-таки находится под арестом.

- О да, умер, - подтвердил администратор и побледнел, видимо что-то вспомнив. Он в отчаянии ломал пальцы. - Три дня спустя после его ареста его тело было возвращено родителям. Он был застрелен, но тело его было изуродовано.

- Как?

- Выколоты глаза и отрублены руки.

- Вы сами видели это? - настаивал Хашим.

- Да, его тело висело перед его домом несколько дней, прежде чем родителям разрешили снять его. Я сам это видел.

- А его сестра тоже убита? - спросил я.

Администратор пожал плечами.

- Я не знаю. Ее увезли на стадион Касмах, но, мне кажется, что потом её перевезли в центр. Насколько мне известно, она все ещё там, но никто об этом ничего не знает.

Как только мы покинули госпиталь, я спросил у Хашима, что это за центр.

- Раньше там размещалась полиция Кувейта, а теперь это штаб спецслужб.

- Я хотел бы побывать там, - заявил я.

- Зачем? - резко спросил Хамим. - Ареф мертв. И вообще, почему тебя заботит судьба этих двух кувейтцев?

Я и сам этого не знал.

- Он вылечил меня. Я у него в долгу. Я никогда не видел его сестру, но если я могу чем-то помочь семье Арефа, я хотел бы сделать это.

Конечно, я был обязан Арефу гораздо большим, чем то, что я рассказал Хашиму. Ареф рисковал своей жизнью, когда пытался вырвать меня из лап Саддама. Самое малое, чем я могу отплатить ему сейчас, - это острожно навести нужные справки.

- Я не могу позволить тебе этого, Микаелеф, - твердо сказал Хашим. Ты не можешь быть замешанным в такие дела.

Но недовольство Хашима меня не остановило.

- Если ты не пойдешь со мной, я пойду сам.

Хашим неохотно согласился сопровождать меня, но при одном условии: говорить будет он.

Мы нашли этот центр в тени телебашни Кувейта, возвышавшейся над городским пейзажем. Приближаясь, мы увидели покосившуюся стрелу крана, на котором висело тело кувейтского солдата. Полицейский центр был огорожен двухметровой белой стеной и представлял собой четыре здания, окружавшие квадратом большой двор, служащий в основном парковкой для машин. Хашим предъявил свои документы, и, миновав ряды мешков с песком, мы оказались на этой запретной территории.

В главной приемной Хашим попросил провести нас к кому-нибудь из начальства, и буквально через несколько минут мы вошли в кабинет, хозяином которого был мужчина лет сорока в синей форме в ранге полковника.

- Чем могу помочь вам? - вежливо справился он, указав нам на стулья.

В ответ Хашим извлек свое удостоверение госбезопасности, а мне велел снять очки и бороду. У офицера отвалилась челюсть, и он мгновенно вскочил по стойке "смирно" и отдал честь. Но прежде чем он успел что-либо сказать, Хашим попросил его успокоиться.

- Этот человек не Саддам. Его зовут Хассан Ибрагим аль-Такрити, он двоюродный брат нашего президента. Удивительное сходство, не правда ли?

Хашим умышленно назвал имя, которое могло показаться знакомым полковнику. В семье Саддама было полно Хассанов и Ибрагимов и все они были аль-Такрити.

- Да, да, - заметил полковник. - Сходство поразительное.

- Это не официальный визит, - продолжал Хашим, пока полковник не пришел в себя и не обрел подобающий его чину апломб. - Но я был бы вам признателен за некоторую услугу. Я хотел бы поговорить с вашей заключенной Раной аль-Хамид.

- Это невозможно, - занервничал полковник, растерявшись. - Встречи с арестованными не разрешаются.

- Уверен, что вы правы, - настаивал Хашим, - но я вынужден напомнить вам о том, что я офицер госбезопасности и помощник президента.

- Госбезопасность нам не указ. Вы знаете это.

- Да, конечно, но разве я пытаюсь отдавать вам приказы? Вы выше меня рангом. Я просто прошу у вас помощи.

- В таком случае, я очень сожалею, что не могу вам её оказать.

Хашим встал.

- Тогда вопрос исчерпан. Когда я вернусь в Багдад, скажу президенту, что не смог выполнить его приказание. Пойдем, Хассан, наш полковник слишком занятой человек.

Полковник жестом остановил нас.

- Подождите, не надо спешить. Я... я уверен, что правила можно смягчить... Кого, вы сказали, вам хотелось бы увидеть?

Через минуту в помещении, видимо ранее служившем офисом, а ныне использовавшемся в качестве тюремной камеры, нас оставили наедине с сестрой Арефа, привлекательной молодой женщиной лет двадцати, коротко и небрежно остриженной. Наше появление до смерти напугало ее; она сидела забившись в угол и спрятав голову в согнутых коленях.