Микаел Рамадан - Тень Саддама Хусейна

- Он смелый человек, если решился приехать без разрешения и покровительства своей страны, он говорил со мною свободно, как хотел.

Хит посоветовал Саддаму уйти из Кувейта в целях его же безопасности, но сделал это тактично, не задев самолюбия Саддама.

- Жаль, что он не у дел и время его уже прошло, - заметил Саддам. - Я мог бы вести переговоры с таким человеком.

Несколько дней спустя Софи переселили во дворец. Здесь она сидела взаперти. Ее комната была под круглосуточным наблюдением. Мне очень хотелось увидеть её, но я не мог рисковать, обратившись к Саддаму или кому-нибудь еще. Я уже подумывал переговорить об этом с Хашимом, но однажды утром, когда Саддам покинул дворец, Хашим сам заговорил со мной на эту тему.

- Я удивляюсь, что ты не поговорил с ним об этой американке, - сказал он, не поднимая головы от бумаг, которые просматривал.

Вздрогнув от неожиданности, я посмотрел на него.

- Зачем мне это делать?

- О, брось, Микаелеф, я не маленький, не вчера родился. Ты провел четыре недели с этой темпераментной женщиной. Значит, у тебя есть к ней чувства.

- Это все в прошлом.

- Как знаешь, но сегодня утром Саддам сказал мне, что он не против того, чтобы ты виделся с ней, при условии, что я буду тебя сопровождать. У Саддама доброе сердце, он умеет сочувствовать. Кому, как не тебе, это знать.

Я понял, что могу оказаться жертвой любимых шуточек Саддама, но мое желание увидеть Софи было сильнее боязни стать посмешищем.

- В таком случае, я согласен. Я хочу встретиться с ней.

Пять минут спустя я уже входил в комнату Софи. Она лежала на кровати. Хашим, войдя, остался у двери и дал мне возможность одному приблизиться к Софи. Лицо её было в синяках и ссадинах, подбитые глаза опухли, губа была разбита и тоже распухла. Уши Софи были забинтованы, на бинтах засохла кровь. Видимо, поранили мочки ушей, когда вырвали серьги. Обычные приемы тюремщиков Саддама. Шепотом она сказала, что её много раз насиловали и избивали. Когда она говорила, я заметил, что у неё выломаны два передних зуба. Я легонько приложил палец к её губам.

- Ничего больше не говори. Мы поговорим, когда ты окрепнешь.

Я сидел рядом с ней и гладил её лоб, пока она, напичканная снотворным, не уснула.

Когда я возвращался с Хашимом в Черный кабинет, я горько призадумался. Состояние Софи было ещё хуже, чем я опасался, сам я не в состоянии ей помочь, не раскрывая наших с ней отношений. Мой инстинкт подсказывал мне, что это было бы роковой ошибкой и повредило бы нам обоим. Саддам не потерпел бы моей связи с американкой, даже если она дочь иракских родителей.

- Она нездорова, Микаелеф, - заметил Хашим, - но можешь не беспокоиться, за ней хороший уход, теперь, когда у Саддама насчет неё какие-то планы.

По мере того как срок вывода войск из Кувейта, установленный ООН, приближался, люди все чаще предпочитали не покидать дома и улицы Багдада стали тихими. Кто-то смотрел телевизор, кто-то слушал Багдадское радио, но большинство иракцев ловило передачи иностранных радиостанций. Даже "Радио Израиля" вело теперь передачи на арабском языке. Все станции передавали одно и то же. Кризис нарастал.

До последнего момента министр иностранных дел Тарик и его заместитель Назар Хамдун делали все, чтобы добиться договоренности. Воздушным сообщением между Багдадом и Амманом, единственным иностранным аэропортом, открытым для связи с Ираком, пользовались лишь главы правительств, политики и дипломаты, надеющиеся в последнюю минуту подписать соглашение. Решением ООН Ирак должен вывести свои войска к полуночи 15 января, но срок наступил и прошел, а иракская армия все ещё оставалась в Кувейте.

Утром 16 января над Багдадом висел тяжелый туман. Не по этой ли причине не прилетели бомбардировщики? Большинство населения укрылось в домах, слушая новости по радио, в семьях все старались держаться поближе друг к другу и ждали налета. Улицы были пустынными, лавки и магазины закрыты. На улицу выходили лишь в случае крайней необходимости. День тянулся медленно, новостей не было. В полдень немногие владельцы магазинов и лавок, которые все же открыли их, стали готовиться к закрытию.

Я возвращался домой позже обычного, ибо оставался во дворце в ожидании событий. Когда я наконец вышел на улицу, то был удивлен тем, что везде, хотя и вполсилы, горят фонари. Затемнения в городе не было.

Поужинав, мы часа два ещё побеседовали с матерью, а затем легли спать. Я заснул не сразу, прислушиваясь к звукам ночи. В Багдаде было тихо, я все гадал прилетят или не прилетят бомбардировщики, а потом все же уснул.