Микаел Рамадан - Тень Саддама Хусейна

После недельного отдыха за мной заехала машина, и меня отвезли в Самара, расположенную в 80 километрах к северу от Тикрита. Причина моей поездки не объяснялась. Самара находилась в районе древней месопотамской цивилизации, где велись важные археологические раскопки, но в то же время там сосредоточилась иракская химическая промышленность, как законная, так и нелегальная. По обеим сторонам дороги виднелись следы раскопок, растянувшихся на десятки километров.

Мы въехали в ворота химического предприятия и припарковались около хорошо охраняемой пристройки в стороне от главного корпуса завода. Когда мы очутились внутри, меня провели по коридору и ввели в полутемную комнату, где находилось несколько мужчин. Я узнал старшего сына Саддама Удая, которому уже исполнилось 20 лет, он был здесь главным, а справа от него стоял Фадель Барак Хуссейн, который сменил Барзана на посту главы госбезопасности. Поглядев налево, я вздрогнул, увидев Муллу, который свисал с потолка, привязанный за запястья, его тело висело над большим баком из нержавеющей стали. Бак был глубиной метра два и наполнен на полметра от верхнего края жидкостью, которая, как с удовольствием сообщил мне Удай, была серной кислотой.

Мулла был сильно избит, но находился в сознании и тусклыми глазами наблюдал за мной, когда я вошел в комнату. Ко мне приблизился Удай.

- Сейчас он выглядит немного по-другому, не правда ли, Микаелеф? вымолвил он, высокомерно улыбаясь. - Я подумал, что раз этот человек причинил тебе столько горя и убил твоего доброго друга Мухаммеда, тебе понравится это маленькое представление. - Он повернулся к своим помощникам. - Давай, Фадель, не будем больше откладывать.

Фадель приблизился к Мулле и сильно ударил его железной палкой по бедру.

- Как зовут твоего непосредственного начальника в вашей паршивой организации? Отвечай, - потребовал он.

Мулла словно выплюнул ответ:

- Смерть твоим детям!

Фадель снова ударил его, на этот раз ещё сильнее, и Мулла закричал.

- Спрашиваю снова. Мне нужны имена.

- Я дам тебе имена! - выкрикнул Мулла. - Твой отец - ублюдок, вор и попрошайка, а твоя мать багдадская шлюха!

Фадель ответил такими зверскими ударами, что я подумал: а не было ли доли правды в оскорблениях Муллы? Наконец, вмешался Удай.

- Достаточно, Фадель! Я не хочу, чтобы он умер прежде чем начнется главный номер. - Удай вынужден был повысить голос, чтобы заглушить стоны Муллы. Он кивнул стражнику, державшему веревку, на которой был подвешен Мулла.

- Опускай его потихоньку.

По мере приближения к ванной с серной кислотой, Мулла поджимал ноги в отчаянном стремлении не коснуться жидкости, затем с удивительным проворством сумел поднять ноги и зацепиться ими за вытянутые руки. Теперь над кислотой навис его зад.

Удай приблизился к Мулле.

- Не буду лгать тебе, - бесстрастно сказал он. - Твоя жизнь окончена. Однако тебе решать, как долго ты будешь мучиться. Если будешь откровенен с нами, тебя быстро опустят в кислоту. Если же нет... тебя будут опускать не спеша сантиметр за сантиметром. Решай.

Мулла взглянул на Удая, и в глазах у него была ненависть.

- Я не скажу ничего, кроме того, что ты - кусок дерьма, Удай Саддам! Делай, что хочешь, но после меня придут другие. Я проклинаю тебя и твою семью. В один прекрасный день твое зло обернется против тебя тысячекратно.

Удай ничего не ответил и отвернулся. Он дал сигнал, чтобы опускали веревку.

- Опусти его на дно, но делай это медленно. Очень медленно.

Когда Мулла коснулся поверхности, по кислоте пошла рябь и его тело скрутили судороги, затем кислота пронзила его спину, разъедая кожу и мускулы. От его агонизирующих криков у меня буквально волосы стали дыбом, я весь задрожал и отвернулся. Хотя Мулла продолжал выкрикивать ругательства, его опускали все ниже и ниже, и вскоре уже было невозможно разобрать его слова. Удай и Фадель улыбались, пока процесс продолжался и ягодицы, позвоночник и внутренние органы Муллы последовательно растворялись в кислоте. Теперь он кричал не переставая, пока вдруг не наступила тишина, оглушившая меня. Когда воцарилось молчание, палачи ускорили процесс погружения и грудь, голова и наконец руки Муллы исчезли из виду.

Удай широко улыбнулся по завершении развлечения, но, не дожидаясь его насмешливых замечаний, я быстро вышел из комнаты, с трудом добежал до туалета, и меня нещадно стошнило в унитаз.

Я надеялся, что Саддам не знал об этом ужасном эпизоде и что он никогда не будет поддерживать подобные варварские методы. Вскоре мне представилась возможность узнать об этом. Два дня спустя я встретился с президентом в первый раз после пребывания в плену, и он похвалил меня за храбрость при побеге от курдов. Он сказал, что меня наградят. Я подумал, что если храбрость определяется тем, насколько быстро ноги несли мня прочь от опасности, то я действительно был храбрым человеком.