А Роб-Грийе - Проект революции в Нью-Йорке

Лже-Бен Саид, стоя за углом дома напротив, в недоумении спрашивает себя, чем вызвано столь необычное поведение и что мог этот человек увидеть в замочную скважину. Однако в его инструкциях нет и намека на то, что при подобных обстоятельствах следует оставить наблюдательный пост и самому разобраться, в чем дело:

вполне возможно, что это просто ловкий трюк, и пока он будет тщетно всматриваться, силясь разобрать нечто несуществующее, из окна будет подан условный знак сообщнику. Поэтому он ограничивается привычным жестом: вынимает из внутреннего кармана маленькую черную книжку - уголки ее из искусственной кожи настолько обтрепаны, что видны нитки подкладочной ткани; затем, сняв обе перчатки и сунув их под левую подмышку, он составляет по следам свежих наблюдений, краткий отчет о случившемся, не забывая указать и точное время, для чего сверяется с секундной стрелкой своих наручных часов. От усилий написать исчерпывающий и одновременно лаконичный рапорт его левая щека дважды дергается в нервном тике. Тогда, будучи целиком поглощен фразой, которая ему не дается, он бессознательным движением кладет книжечку в карман и тут же, захватив большим и указательным пальцами дряблую кожу над и под подбородком, с силой тянет вниз в надежде справиться с мучающим его невольным подергиванием, что, однако, выглядит так, как если бы он пытался натянуть плохо севшую на лицо резиновую маску.

Лора, услышав топот ног испуганного соглядатая, скатившегося по ступенькам и побежавшего направо по тротуару, погасила свет и вновь подошла к застекленному смотровому окошку, чтобы следить за улицей. Но мужчина в черном плаще уже надел перчатки и засунул руки в карманы, поэтому она оставляет свой наблюдательный пост и делает несколько шагов по направлению к лестнице. Даже подобие улыбки не осеняет ее крепко сжатые губы и глаза, прикрытые длинными ресницами. Проходя мимо мраморного столика, она ритуальным жестом опускает связку воображаемых ключей и одновременно поднимает взор к большому зеркалу. С отсутствующим видом она смотрит пустым невидящим взглядом на уходящий вдаль сине-зеленый коридор, едва освещенный слабыми лучами, идущими из зарешеченного окошка на входной двери. Довольно долго простояв в полной неподвижности и безмолвии, она вполголоса произносит слова "морская капуста", возникшие в ее голове неизвестно откуда.

Заметив в то же самое время собственное отражение, она пытается воспроизвести нервное подергивание щеки, в очередной раз подсмотренное ею у субъекта в черном непромокаемом плаще. Добившись вполне удовлетворительного результата, она начинает экспериментировать с мгновенным и продолжительным тиком различных частей лица. Затем выговаривает вслух еще два слова, чуть заметно повысив голос и с преувеличенным усердием шевеля губами: "Аксиальный секс", после чего следует довольно продолжительная пауза, во время которой щека ее трижды дергается, а затем она выдыхает фразу, оставшуюся незаконченной, из того самого полицейского романа, что держит под мышкой левой руки: "... тело, лежащее на ступеньках алтаря, с семью кинжалами, торчащими вокруг рыжих курчавых волос в паху..". Наконец, с прежними серьезностью и старанием, она отчетливо произносит: "Не забудь поджечь, Марк-Антуан".

Тут она замечает в зеркале приоткрытую дверь библиотеки и, быстро повернувшись в сторону осязаемого предмета, направляется к комнате мягким беззвучным шагом, словно надеясь застигнуть кого-то на месте преступления. Но здесь никого нет, и убедиться в этом не составляет труда, поскольку нет также и мебели, если не считать пустых полок, занимающих все стены вплоть до потолка. Лора хватает книгу, которую сунула под мышку одновременно с черными перчатками Бен Саида, и с размаху забрасывает на самый верх, в дальний и темный угол, ибо свою роль та уже сыграла.

Девушка начинает медленно подниматься по лестнице, преодолевая ступеньку за ступенькой, стараясь почувствовать в своих молодых ногах усталость, накопившуюся после долгого дня несуществующей работы. Достигнув площадки второго этажа, нечаянно роняет ключи: сложный звук, произведенный ими при ударе об один из прутьев перил, а затем при падении на пол из искусственного мрамора, походит - или не походит - на отчетливый звон разбитого стекла в конце коридора, где убийца взламывает окно.

В конце коридора треснувшая оконная створка по-прежнему находится на своем месте, однако в толще стекла появилась звезда с четырнадцатью концами, расползшимися во все стороны, хотя ни один кусочек еще не выпал. Несколько концов - а именно, пять, или, может быть, шесть - замерли, не дотянув до рамы; возникает соблазн помочь им, нажав на центр звезды, но риск расколоть таким образом стекло слишком велик; тем более, что звяканье осколков, которые упали бы с внешней стороны на металлическую площадку лестницы, несомненно привлекло бы внимание шпика, стоящего на посту на тротуаре напротив.