Франсуаза Саган - Немного солнца в холодной воде

- Я достаточно взрослый,- сказал он неопределенно. - И уж во всяком случае, из-за какой-то Катрин ничего не изменится между мной и Натали.

- Я в этом не слишком-то уверен,- миролюбиво ответил Жан.-Твоя Натали-женщина с характером.

И на лице его заиграла умиленная улыбка. Жиль бросил на него инквизиторский взгляд, который, как все инквизиторские взгляды, ничего не открыл. Только случайный взгляд способен уловить что-то. На Жиля решительно напала хандра. Когда На-тали была с ним, он чувствовал себя в капкане, а теперь, когда ее нет, ему стало чуть ли не хуже. Наверное, это и называется "ис-портить себе жизнь". В каждом взгляде своих друзей, во всех их разговорах он чувствовал, что его считают "несчастным влюблен-ным, тоскующим в одиночестве", или же "беднягой, которого лю-бовница держит в ежовых рукавицах и которому требуется разрядка". (Обе эти роли были не для него.) Если он будет весь ве-чер сидеть за столиком, он всем покажется грустным; если он вдруг бросится, да еще в клубе, к "малютке Катрин", это будет унизительно для Натали, да и для него самого. Он вздохнул и потребовал счет. Испортил себе еще час жизни.

Глава девятая

Нет, он испортил себе не только час. В этом он окончательно убедился на следующее утро, когда проснулся и сразу же позво-нил Натали.

- Я позабыла вчера напомнить тебе, чтобы ты взял из чистки свой синий костюм - он уже готов,- сказала она. - Позвонила еще раз, но ты не подошел к телефону.

Ну, конечно, не подошел: ведь пай-мальчик удрал из дому че-рез минуту после того, как повесил трубку. Впрочем, удрал-то со-вершенно зря-но разве она теперь ему поверит? И правда и ложь объединились в заговоре против него. А ведь он и в самом деле собирался остаться дома, когда разговаривал с ней.

- Я сразу догадалась, что тебе захотелось повидаться с друзьями,произнес далекий голос Натали. - Но зачем ты выкинул со мной этот номер? Неужели я тебе в тягость? Зачем надо было говорить о нашем доме, о слишком широкой постели и о музыке? Зачем, Жиль?

- Я действительно хотел остаться, когда звонил тебе,- отве-тил он. - А потом вдруг решил пойти в клуб.

- Через минуту?

Слова его прозвучали фальшиво - правда чаще всего звучит ужасно фальшиво, тут уж он ничего не мог поделать. Но все-таки он продолжал объяснять:

- Выпил в клубе с Жаном и через час уже был дома. "Мало того, что ради тебя не подступился к очаровательной Катрин, мало того, что вел себя, как ангел, все равно причинил тебе страдание, и ты еще думаешь, будто я лгу". Положение без-выходное! Он был в ярости, но понимал ее: при всей его добросо-вестности он был уличен во лжи.

- Не так уж важно то, что ты сделал или не сделал. Важно то, что ты сказал, то, что считал себя обязанным сказать. Он вздохнул, закурил сигарету, провел рукой по волосам.

- Я потом тебе все объясню,- сказал он. - Как тетя?

- Очень плоха. Вряд ли протянет еще день-два. Я как раз еду туда с Пьером.

Правда, ведь она живет у Пьера, и, должно быть, Пьер был свидетелем, как его сестра вчера снимала трубку, отвечала лас-ковым голосом, как потом воскликнула: "Ах, химчистка!"-по-звонила сама и, не получив ответа, обратила к брату чересчур спокойное лицо. Мы зачастую больнее раним людей через их близ-ких, чем причиняя боль им самим. Ведь тогда приходится из гор-дости лгать, что-то придумывать, изощряться, как будто позабыв, что телефон-то рядом. Будь Натали одна, она, может быть, стала бы звонить ему каждые полчаса и вскоре дозвонилась бы. Ах, в конечном счете жизнь устроена слишком глупо!

-Натали,-сказал он,-я люблю тебя.

- Я тоже,- ответила она, но голос ее прозвучал невесело: скорее, она смиренно признавала бесспорный факт.

И она повесила трубку. Через неделю он все ей объяснит, он будет держать ее в объятиях, будет прижимать к себе теплое, живое тело Натали, оно и станет связью между ними, а не ее упрямо замкнутое лицо и не те нелепые унылые фразы, которыми она обменивалась по телефону. Что же до других (он не знал в точности, кто эти "другие",- просто в воображении возникал злобно жужжащий рой парижан) - они еще увидят. Вернее ска-зать, ничего не увидят. Во-первых, не увидят Жиля Лантье целую неделю, а потом, когда Натали вернется, не увидят их обоих. Они будут сидеть дома или ходить в театры, раз она любит театр, или будут ходить на концерты, раз она любит музыку. Разумеется, он лично предпочитает послушать хорошую пластинку, лежа на ков-ре, но раз нужно, так нужно,-он все будет делать в угоду На-тали. Приободрившись от этих мыслей, он встал, напевая, отпра-вился в редакцию чуть ли не раньше времени и весь день усердно работал. И как же он был ошеломлен, когда в три часа утра обна-ружил, что сидит в клубе и рассуждает с английским журнали-стом о сегрегации в Америке.