Джером Сэлинджер - Затянувшийся дебют Лоис Тэггетт

Когда он вернулся вечером домой, Лоис сидела в моррисовском кресле [кресло со съемными подушками и регулируемой откидной спинкой, названо по имени автора модели - Уильяма Морриса. (Прим. переводчика)], поджав под себя ноги в красных шлепках. Сидит, лапонька, точит пилкой коготки и слушает .по радио румбу Санчо. Билл просто чуть не умер от счастья. Ему хотелось скакать козлом. Ему хотелось стиснуть зубы, чтобы потом все же позволить ему прорваться - бешеному, безумному воплю радости. Но он не решился. Ну что он после ей скажет? Ведь не может он подойти и брякнуть "Лоис, сегодня я полюбил тебя. По-настоящему полюбил. А раньше я считал тебя обыкновенной дурочкой, хотя и очень славной дурочкой. И женился я не на тебе, а на твоих деньгах. Но теперь плевать я хотел на деньги. Ты моя девочка, ты моя любовь. Женушка моя, детка моя ненаглядная". И "О господи, до чего же мне с тобой хорошо". Ну разве он мог все это ей выдать? Поэтому он просто подошел, молча ее по- целовал и вытянул за руки из кресла, а в ответ на ошарашенное "ты чего?" подхватил ее и заставил отплясывать с ним румбу.

Спустя пятнадцать дней после Биллова открытия Лоис все еще не могла не насвистывать каждую минуту "Станцуй со мной "бигин" [популярный в США в сороковые годы ритмичный танец, родина которого - западная часть Антильский островов. (Прим. переводчика)]. Вскочив на Пятой авеню в автобус, она теперь всегда улыбалась кондуктору и ах-как-огорчадась, если ему, бедняжке, приходилось искать ей сдачу. Она подолгу разгуливала в зоопарке. Она не забывала больше каждый день звонить мамуле, которая вдруг стала не просто мамуля, а "мамуля - это наш человек". "Бедный папулька, - вздыхала она в телефонную трубку, - совсем заработался". Нет, им с папулей [34] совершенно необходимо отдохнуть. Ну хота бы поужинать с ними в пятницу. Договорились. И никаких "но"...

На шестнадцатый после Билова прозрения день случилось нечто. На исходе этого шестнадцатого новой эры, Эры Любви, дня Билл сидел в кресле, Лоис устроилась у него на коленях, прижавшись затылком к его плечу. Из радиоприемника нежно порыкивал джаз Чика Уэста, Солировал сам маэстро, выводя на приглушенной сурдиной трубе припев классной, хоть и не модной уже песенки "Дым ест твои глаза". ...

- Дорогой, - еле слышно прошептала Лоис.

- Детка моя, -разнеженно отозвался Билл.

Они сели чуть поудобнее. Лоис снова прислонилась головкой к его плечу, а Билл потянулся взять из пепельницы сигарету. Но вместо того, чтобы поднести ко рту, он перехватил ее точно карандаш и начал рисовать в воздухе круги, почти касаясь торящим кончиком руки Лоис.

-Да ну тебя, - дурашливо надув губы, сказала Лоис. - Обожжешь.

Но Билл, сделав вид, что не слышит ее, продолжал опасную забаву, и в конце концов, естественно, задел руку. Лоис громко вскрикнула и, вскочив с его колен, выбежала из комнаты.

Билл ринулся за ней и стал дубасить кулаком по двери ванной - Лоис заперлась.

- Лоис, детка. Сам не знаю, что на меня нашло, ей-богу. Ну солнышко мое, ну Лоис. Ради бога, открой. Слышишь меня? Ради бога!

Конечно же, она открыла и, конечно же, немедленно очутилась в его объятиях.

Но через неделю приключилось еще нечто. Только теперь уже не с сигаретой. В воскресенье проснулись они, и Биллу загорелось вдруг научить ее правильно замахиваться клюшкой. Ну да, она очень хотела прилично играть в гольф, ведь сам Билл классный игрок, все об этом только ей и твердили. А были они еще в пижамах и босиком. Раздухарились тоща жутко. То хихикали, то несли всякую чушь, то целовались, и раза два даже свалялись .от хохота на пол...

А потом он вдруг бац клюшкой ей по ступне, хорошо еще, удар получился не очень точным, ведь со всей силы замахивался.

Вот так. Ничего себе шуточки, да? Лоис снова перебралась к родителям. Мамуля купила для ее спальни новые шторы и поменяла там мебель, а папуля, как только у Лоис зажила нога и она стала снова нормально передвигаться, выдал ей [35] чек на тысячу долларов. "Иди купи себе платьев, - сказал он. Действуй". Дважды ему повторять не пришлось, Лоис незамедлительно совершила набег на "Сакс" и "Бонуит Теллер", где и оставила всю тысячу. Зато платьев у нее теперь было-завались.

В ту зиму снег в Нью-Йорке шел нечасто, и Центральный парк выглядел каким-то облезлым. Но холод был страшенный. Однажды утром Лоис увидела из своего окна, выходившего на Пятую авеню, как кто-то выгуливал кудлатенького терьера. "Хочу собаку", - подумала она, и в тот же день поехала в зоомагазин. Она купила чудного трехмесячного скотчика и кокетливый красный ошейник, потом остановила такси и повезла поскуливающего щенка домой.