Элигий Ставский - Домой ▪ Все только начинается ▪ Дорога вся белая

Я купил билеты на двадцать четвертый ряд. Этот ряд самый хороший. Оставалось еще полчаса, и я зашел в парикмахерскую. Очереди не было. Я сел на стул и почувствовал себя независимым.

Мастер спросил:

– Постричь?

Я добавил:

– И побрить...

Мастер извивался н все время спрашивал: «Не беспокоит?» Потом он снял салфетку, стряхнул с плеча волосинки и посмотрел на меня очень красноречиво. «На чай» я ему не дал. Гардеробщица тоже была очень вежливая. Она даже почистила меня щеточкой. И ей я тоже «на чай» не дал. Я ненавижу людей, которые берут «на чай». За гривенник они кланяются до земли. А те, что дают «на чай», мнят из себя мелкую буржуазию. Если к ним подойти на улице и спросить трешку, они наверняка позовут милицию. На самом деле они крохоборы и не уважают других.

У выхода висело зеркало. Я остановился. Ондатровая шапка была мне к лицу.

Было без пяти десять. Потом было без четырех десять. Потом без трех. Потом без двух. Я стоял сперва на одном углу у кинотеатра, а потом на другом. Я не знал, с какой стороны придет Ира, и боялся, что пропущу ее. Было десять. Некоторые девушки издали были похожи на Иру. Когда стрелка остановилась на одной минуте одиннадцатого, у меня внутри что-то сжалось, и я вдруг представит Лешку, который сидит над чертежом, и себя, бегающего около «Великана», обманутого и никому не нужного. Я подумал, что Ира не придет, что, наверное, она с кем–то другим. Мне было обидно. Я почувствовал себя нехорошо. Было две минуты одиннадцатого. Наконец я увидел Иру. Она шла очень быстро и улыбалась. Я сунул руки в карманы.

Ира подошла и, ни слова не говоря, взяла меня под руку. Мы пошли. И я понял, что она не могла не прийти, что она моя и что теперь на земле мы вместе и навсегда.

– Я немного опоздала? – спросила она.

– Нет, – сказал я.

– Ты уже купил билеты?

– Купил.

Она остановилась. Я спросил:

– А тебе не хочется в кино? Если не хочется, не пойдем.

– Может быть, мы и в самом деле не пойдем? Пойдем куда-нибудь, где никого нет. Где есть только деревья, воздух и тишина. Пойдем? И знаешь куда? На Кировские острова!

Она наклонила голову, улыбнулась и посмотрела мне прямо в глаза. Я сказал, что согласен, и повернул к автобусной остановке.

– Только давай продадим билеты.

– Ну, подумаешь...

Мне не хотелось, чтобы она решила, что я дрожу из-за какой-то мелочи. И я сказал, что мы эти билеты выбросим, и все. Или кому-нибудь отдадим.

– Нет, их надо продать. Разве ты миллионер?

Она тянула меня за рукав. Мы вернулись, и я продал билеты.

...На Островах было пусто. Мы пошли к Стрелке и не встретили никого. Слева был город, и только оттуда падал слабый свет. Лунный серп был совсем тонкий. И все же аллея, и деревья, и наглухо забитые ларьки были ясно видны. Откуда-то доносилась музыка. Но она была очень далеко. Мы шли и держались за руки, как дети.

– О чем ты думаешь? – спросила Ира.

– Я не думаю.

– Хорошо здесь?

– Мне нравится.

Я думал о том, что Ира совсем не похожа на других девушек. Она не ломалась и не жеманничала. И она сама предложила пойти в парк, хотя знала, что в парке никого нет. И все у нее выходило естественно и просто. И мне было неприятно, когда я вспомнил, как приставал к ней на лестнице.

– Если идти все время вперед, мы придем в Кронштадт, – сказала Ира.

– Идем вперед, – сказал я.

– Идем, – сказала Ира и засмеялась. – И почему я не родилась мужчиной?

Она произнесла эту фразу так твердо и с такой неожиданной силой, что я подумал, что она об этом и в самом деле жалела.

– А если бы ты была мужчиной, что тогда?

– О, если бы я была мужчиной!.. – Она остановилась. – Я была бы сильной и гордой. И я жила бы так, чтобы передо мной расступались. Я никогда бы не повысила голоса и говорила бы только нужные слова. По утрам я бы выжимала пятипудовую гирю и круглый год купалась в Неве. Я бы ни перед кем не согнулась и делала бы только то, во что верю...

Мы стояли посреди аллеи. Ира была очень красивая. Она могла бы быть артисткой кино.

– Я изучала бы языки и разные специальности. Я стала бы моряком и объездила свет. Ох, как жалко, что я не родилась мужчиной!

Я не мог понять, говорит она серьезно или нет.

– Но языки изучать могут все, – сказал я.

– Конечно, могут, но зачем? Просто от скуки? Для образованности? Глупо.

– А за девушками ты бы ухаживала?

– Ну конечно. – Она улыбнулась. – Обязательно. И за многими. И только за красивыми. Только дураки не понимают, какое это благо на земле – женщина. Просто это благо теперь слишком обесценилось.