Элигий Ставский - Домой ▪ Все только начинается ▪ Дорога вся белая

Утро уже было позднее. А вышли они, когда над рекой еще вился сизоватый туман. И потягивало прохладой. И вот, спустя несколько часов, все еще были недалеко от деревни, у поворота, возле моста, где кончалась грунтовая дорога и начиналась асфальтовая. По шоссе шли грузовики и автобусы. Надо поднять руку, и их подобрала бы любая машина.

- Я спрашиваю тебя последний раз: ты остаешься один? Ты подумал?

Мальчик поднялся.

- Один. — Он облокотился на чемодан, стоял, наклонив голову.

Леонид не ожидал этого. Шагнул к чемоданам, остановился, потом в который раз посмотрел на те дальние горы, синие, высокие. Услышал стук и скрип телеги, которая подъезжала к мосту...

И странное дело: горы сейчас не показались ему настороженными, как прежде. Они были обыкновенными, привычными, а самое главное - реальными. Они просто обступали эту долину, закрывая ее от ветров. Но и все, что было вчера - и скрипка, и гостиница, взобравшаяся на высоту, и пенистая река, и серые глаза, внимательно смотревшие на него, — это все тоже было реальным, не было сном... Все это не было сном.

Телега прогромыхала рядом.

Леонид подумал, что, если идти не торопясь, он сможет и сам донести эти вещи до автобусной остановки. Пусть телега едет дальше. Взглянув снова на горы, перевел глаза на мальчика.

- Значит, не едешь со мной?

- Нет.

- Нет?

- Нет.

Он действительно вырос за этот месяц. И повзрослел. Даже лицо стало другое: строже, как будто острее. А глаза сделались зорче. Стоял все в той же позе, облокотившись на чемодан, загорелый, молчаливый и непроницаемый. Сорвал ветку и покусывал ее. Щеки у него впали, и от этого скулы выступили сильней. С первого взгляда его теперь, наверное, и не узнать, так выцвели брови и волосы. Эта желтая клетчатая рубашка делала его старше. Она была уже старенькая, вылиняла и даже стала узкая в плечах. Карман на рубашке оттопыривался. Поэтому лямка от штанов съехала на бок и рубашка перекосилась. Там, в кармане, завернутая в носовой платок, у него была коробка, набитая светлячками, бабочками и кузнечиками. Из этих штанов он тоже вырос. И они здорово пообтрепались. Кожа на руках у него шелушилась. На коленях были ссадины. А правая сандалия за эти последние дни прорвалась. И оттуда торчал большой палец. Этот палец время от времени поднимался, а то вдруг начинал двигаться вправо-влево.

- А может, помиримся?

- Я буду один.

Леонид усмехнулся, потом засмеялся, глядя на то, как шевелится и живет собственной жизнью этот торчащий палец.

- Ты смешной. Весь грязный. Как же можно одному?

- Я не смешной, — ответил мальчик серьезно. — Я поеду домой. Один. К маме.

- Ну хорошо...

Рядом по-прежнему текла река, знакомая, вся заросшая кустами, мутная.

Они стояли теперь вдвоем в тени большого ореха, корни которого с одной стороны висели над кручей, над рекой. С этого места хорошо было видно, что река упала. Но по кустам нетрудно было угадать, как она бушевала совсем недавно, как высоко стояла вода. Чья-то лодка, наполовину перевернутая, застряла в кустах. Еще хорошо, что она была привязана к дереву.

- Ну хорошо, — повторил он. — Мир. Давай мир. И мы поедем с тобой домой, в Ленинград. Ты согласен? А в те горы мы съездим как-нибудь в другой раз. Ведь мы с тобой мужчины, правда? Мы съездим вдвоем, и больше никого. Согласен?

Мальчик пожал плечами.

- Так мужчины мы или нет?

- Да, — чуть подумав, согласился мальчик. — И больше никого.

Леонид поднял чемоданы. Поставил. Переменил руки. Поднял снова и спросил:

- Мы собрали все, как ты думаешь?

Мальчик внимательно оглядел вещи.

- Все.

Они пошли рядом. Но, сделав несколько шагов, Леонид остановился, поставил вещи и рассмеялся.

- Нет, знаешь, тебе все же надо помыться. А то мы поедем в автобусе, потом в поезде, и что мне скажут люди?

Держась за руки, они спустились к реке. Мальчик нагнулся, зачерпнул воды и, шумно фыркая, растер ее по лицу. Снова зачерпнул и зафыркал еще громче. Леонид смотрел на него, улыбаясь.

- Теперь хорошо? — Мальчик поднял мокрое лицо.

- Еще нет.

- А сейчас?

- Да, пожалуй, — согласился Леонид. — Теперь, кажется, ничего. Ну-ка, иди ко мне.

Он вынул расческу, продул ее, прижал мальчика к себе и начал аккуратно и осторожно расчесывать ему волосы. На лбу получилась ровная челка.

- Так надо? На лоб?

- Так, — подтвердил мальчик.

- Ну вот, даже модно... А честное слово, ты хороший парень. Наверное, самый главный на земле парень. Как думаешь?

Мальчик кивнул головой и рассмеялся, счастливый.