Вальтер Шелленберг - Лабиринт

Я вернулся в Дюссельдорф, но директивы из Берлина все еще не было. Тогда я послал в Берлин срочный запрос, в котором предупредал, что в случае непринятия решительных шагов любого рода мое положение окажется несостоятельным. Я получил ответ, что Гитлер еще не принял решения, но склоняется к прекращению переговоров. Он считал, что они и так уже зашли слишком далеко. По-видимому, любое обсуждение его смещения, даже фиктивное, заставляло его чувствовать себя не в своей тарелке.

Итак, я сидел в Дюссельдорфе, чувствую себя расстроенным и беспомощным, но игра настолько захватила меня, что я решил продолжать ее. Я связался по радио с Гаагой и подтвердил свое участие в завтрашней встрече. Должен признаться, что в тот момент у меня не было ни малейшего представления, что я скажу своим английским друзьям. Я понимал, что ставлю себя в весьма рискованное положение. Если олько у них появяться хотя бы малейшие подозрения на мой счет, они легко смогут вновь арестовать меня; все это могло закончиться крайне плачевно. Я был зол на Берлин, хотя и понимал, что у них могут быть весьма веские причины для колебаний: на 14 ноября Гитлер наметил начало наступления на Запад. Возможно, главной причиной отказа от этого плана стала испортившаяся как раз в это время погода, но позднее Гитлер не отрицал, что этому могли способствовать и мои переговоры с британскими агентами.

Я провел бессонную ночь. В моей голове беспорядочно вертелись самые разные планы.

За завтраком я просмотрел утренние газеты. Заголовки гласили, что КорольБельгийцев и Королева Нидерландов выступили с совместным предложением о начале перговоров между воюющими сторонами. Я вздохнул с облегчением - это было решением моей проблемы. На сегодняшней встрече я просто скажу британсим агентам, что германская оппозиция решила подождать и посмотреть, как отреагируетГитлер на голландско-бельгийское предложение. Я доьавлю, что болезнь помешала руководителю оппозиции принять участие в сегодняшней встрече, но что он обязательно будет там завтра, и, вероятно, захочет отправиться в Лондон. Таков был мой план сегодняшних перговоров.

Утром же у меня состоялся разговор с человеком, которого я выбрал на роль генрала, руководителя нашей оппозиционной группы. Он был промышленником, но в то же время имел высокое почетное звание в армии и был руководителем СС - одним словом, он превосходно подходил для этой роли.

Днем я снова персек границу. На этот раз мне пришлось прождать в кафе три четверти часа. Я заметил, что за мной пристально наблюдает несколько человек, внешне выглядящих как безобидные обыватели; стало ясно, что англичане снова что-то заподозрили.

Наконец они прибыли. На это раз встреча была весьма короткой, и я легко объяснил им сложившуюся ситуацию, как ипланировал сделать это утром. После моих объяснений произошедшей задержки их подозрения полностью рассеялись, и когда мы говорили друг другу "до свидания", в наши отношения вернулась теплая сердечность предыдущих встреч.

Вечером в Дюссельдорфе мне позвонил руководитель СС. По распоряжению Берлина, он был поставлен во главе специального подразделения, которому было поручено обеспечить мой перход границы. Он сообщил, что в Берлине были очень обеспокоены моей безопасностью. Он получил приказ перекрыть весь участок границы и блокировать всю голландскую пограничную полицию в этом районе. Если бы голландцы попытались арестовать меня, ситуация бы значительно осложнилась, поскольку ему было приказано ни в коем случае не допускать, чтобы я попал в руки противника, и результатом этого мог бы стать серьезный инцидент.

Когда я услышал это, меня охватило довльно странное чувство, особенно когда я подумал о своих планах на следующий день, и о том, что могло бы случиться, если бы мне не удалось своевременно поговорить с этим руководителем СС. Я сказал ему, что завтра, возможно, уеду вместе с британскими агентами, поскольку моей задачей было попасть в Лондон. Если я поеду с ними добровольно, я сделаю ему знак. Мы также обсудили меры, которые ему следовало принять в том случае, если бы мой отъезд с англичанами не был добровольным. Он заверил меня в том, что отобрал из состава своего подразделениясамых подходящих людей. Затем, я встретился с промышленником, который должен был ехать со мной в качестве руководителя оппозиционной группы. Мы обсудили все детали самым тщательным образом, и когда я, наконец, лег спать, было уже далеко за полночь.