Вальтер Шелленберг - Лабиринт

Я понял, что должен спокойно все взвесить и на несколько дней уехал из Берлина к моему близкому другу, доктору Мельгорну. Он обладал огромным опытом в такого рода делах и в то время занимался созданием администрации Восточных территорий. Я знал, что могу обсудить с ним мои проблемы и попросить его совета. Он жил в Познани, и мы вдвоем отправились в поместье моего знакомого, польского землевладельца. Первые три дня я не вспоминал о работе и полностью посвятил себя охоте, верховой езде и рыбной ловле. Сельская местность с ее огромнымм пространствами, красотой восходов и закатов вселила в меня столь необходимое спокойствие. Под яркими восточными звездами и необьятным ночным небом я почти физически ощущал дыхание земли, впитывал ее сильные и свежие ароматы. Но прелесть лета и природных ритмов нарушали армады самолетов, летевших к фронту: они напоминали о суровой военной ---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

1А

реальности того времени. ----------------------------------------------------------

- Если бы не они, я мог бы безмятежно и мирно предаваться собственным мыслям.

Проблемы, вставшие передо мной были сложны и многообразны. Во-первых в отличие от Англии, в Германии не существовало традиций разведывательной службы, и, следовательно, мало кто понимал какие сложные, но жизненно важные задачи она решает. Другим серьезным недостатком было отсутствие обьединенной системы разведывательных органов. Вместо нее существовали многочисленные, мешавшие друг другу бюро и агенства. Это приводило к дублированию, лишним расходам, неэффективной работе; сделало неизбежным личные и профессиональные склоки. Наконец, катастрофически не хватало специально подготовленных кадров.

Когда я стал обсуждать эти рпоблемы и свои варианты их решения с доктором Мельгорном, он заявил, что по его мнению я абсолютно неверно оценивал мотивы Гиммлера и Гейдриха. Единственное, что их интересовало - это власть. Мельгорн был уверен; они безжалостно выбросят меня при первых же признаках неудачи. Это обстоятельство отнюдь не обнадеживало, но я был полон решимости приложить свои усилия и чувствовал себя в состоянии справиться с работой и одновременно избежать любой ловушки.

Отдохнувший, воодушевленный беседами с Мельгорном, я вернулся в Берлин и взялся за дело. Вскоре стало ясно, что его оценка была верной.

Гейдрих, всегда до крайности подозрительный, относившийся ко мне с предубеждением и жестко контролировал каждый мой шаг, ставя на моем пути всевозможные препятствия. Тогда я понял до какой ненависти, зависти и злобных интриг может дойти человек. Временами я ощущал себя скорее обьектом охоты, чем начальником отдела. Единственное, что давало мне силы продолжать свою деятельность, было удовольствие и удовлетворение от самой работы.

Когда я возглавил АМТ6, обнаружились серьезные огрехи в расходовании валюты и финансовых отчетах. Ответственность за это лежала на ряде сотрудников отдела, в том числе на его бывших руководителях. Я использовал эту возможность и потребовал ревизии финансов отдела. Я хотел провести детальную проверку, чтобы мне не пришлось отвечать за ошибки предшественников.

Комиссия по проверке состояла из восьми высоких чинов во главе с советником министерства(ministerialrat). Естественно, я хотел, чтобы комиссия ограничила расследование вопросами финансов и оформления документации, но когда выяснилось, что расходы превысили известную сумму, я заявил о своей готовности устно отчитаться перед комиссией о целях, на которые расходуются средства секретных служб в той мере, в какой это не угрожало нашей работе. Гейдрих использовал последнее обстоятельство, чтобы заронить подозрения в отношении меня. Он дал указание руководителю комиссии обратить внимание на те случаи, когда я отказывался дать исчерпывающую информацию, утверждая, разумеется, будто я пытался скрыть нарушения. Я парировал этот ход, сам собрав информацию по всем подобным случаям, и направил ее Гейдриху лично. Характерным штрихом для наших отношений было то, что, хотя мы многократно виделись в эти дни, никто из нас, ни Гейдрих, ни я даже словом не обмолвились по поводу этой истории. Только вернув отчеты, появлением которых был обязан себе сам, он показал, что оценил мой контрход.

Можно представить, насколько сложно было в этих обстоятельствах выполнить мою программу или завоевать доверие такого человека как Гейдрих. Поэтому относительно своих долгосрочных планов я молчал. Как бы то ни было, проблемы, связанные с самой работой - добыванием секретной информации - были столь многочисленны, что наиболее срочные мероприятия из моей программы могли быть осуществлены без того, чтобы Гейдрих оценил их значение в полном обьеме. Он отчаянно нуждается в информации, дабы выставить себя в благоприятном свете перед Гитлером, Гиммлером, Герингом и другими руководителями. Когда он лично представлял им доклады секретных служб, он так интересовался произведенным впечатлением, что мне удавалось добиться от него таких полномочий, которые, в ином случае, он бы никогда мне не дал. Поэтому я сумел организовать отделы по связи в различных министерствах и добился права вступать в прямой контакт с министрами, если хотел обсудить проблемы, решение которых предполагало взаимодействие с данным ведомством. Это было большое достижение и я эксплуатировал его насколько удавалось.