Ив Шеневьер - Турако - птица печали

- Это к вопросу о пользе суеверий, - комментирует Пьер, бледный и явно подавленный.

- Ну, наконец-то! Сейчас позабавимся, - произносит Элен, еле держась на ногах. - Прошу вас, Жюли, возьмите меня с собой, - говорит она, делая вид, что готова расплакаться. - Вы такая добрая! А если не возьмете, то тоже не страшно. Останусь здесь, раз все разбегаются. Я солдат не боюсь... Хоть Орлы, хоть Ибисы, все они такие красивые и не причинят мне зла. Некоторых из них я уже видела в кафе... они были так любезны, так готовы услужить, прямо даже слишком... Вы понимаете, Пьер, что я имею в виду...

Камбэ помогает ей надеть плащ. Она поднимает воротник, словно ей холодно.

- Это прежде всего, чтобы защититься от комаров, - говорит он. - В сумерках они особенно злы. Нас они знают и потому не нападают. А вы новенькая жертва.

- А кто им сказал, что я люблю, когда меня кусают? Это вы, Пьер, распространяетесь о моей личной жизни? - бормочет она и цепляется за шею Камбэ, чтобы не упасть.

- Даже Большому Турако не смешно то, что вы говорите, - отвечает ей Пьер. - С тех пор как вы здесь, он все больше помалкивает... Грустит, должно быть.

* * *

Зиа и помогающая ей идти Жюли углубляются в подлесок. За ними спешит Пери. Они еще не ушли далеко от Усадьбы и слышат, как солдаты поют что-то во славу Орла, тотема их рода, а также во славу их вожака, Ребеля, по-видимому восстановившего свой авторитет.

А Камбэ по тропинке, вьющейся среди кустов дикого инжира, ведет Элен и Пьера к месту, где привязана лодка, обходя стороной раскопки, где могут оказаться солдаты.

Когда первая группа вооруженных людей подходит к ограде Виллы, Большой Турако испускает крик. Но это не обычное приветствие тем, кого он увидел, и не сигнал тревоги, как в случае, когда в поле его зрения вдруг появляется охотник. Сейчас это пронзительный и резкий жалобный крик, вносящий смятение в души солдат.

Печаль Турако проникает в самое сердце, она пожирает сердца тех, кто повинен в ней. Услышав этот вопль отчаяния, как бы вторящий его собственному отчаянию, Пьер улыбается. Камбэ замечает эту улыбку, а Элен принимает ее за гримасу. Следуя указаниям Жюли, они находят лодку, спрятанную в мангрово-тростниковых зарослях. Камбэ помогает Элен, нетвердо стоящей на ногах, и Пьеру, к которому вернулась его невозмутимость, усесться рядом на влажную, позеленевшую от плесени скамейку. Сам он отвязывает веревку, встает ногой на ствол ивы и с силой отталкивается от берега. С дерева в реку от толчка падает несколько зеленых листьев. Камбэ вставляет весла в уключины, садится посередине свободной скамейки и начинает грести. Пьер предлагает помочь:

- Вдвоем быстрее будет.

- Я бы предпочел, чтобы вы наблюдали за рекой. Предупреждайте меня о затонувших бревнах и отмелях, их тут полно. Лодка может перевернуться. А река кишит крокодилами. Не хочется попасть к ним на ужин.

- Может, сомневаетесь в моем умении грести?

- Камбэ прав, - вскрикивает Элен, - вы не способны вести даже лодку собственной жизни, так что поручить вам управлять нашей общей лодкой более чем рискованно... Смешно, не правда ли? А что я-то тут делаю с вами?

- Вот и я об этом же думаю, - устало говорит Пьер.

Не ожидавшая такого ответа Элен вскакивает. Лодка кренится. Камбэ хватает Элен за руки. Покачиваясь, она проходит вперед и усаживается на переднюю скамейку.

- Отсюда я смогу любоваться могучей спиной нашего перевозчика и следить за вами, Пьер, чтобы помешать вам погубить нас. И нечего пялиться на меня с таким выражением невозмутимого монаха!

В пьяном, мрачном настроении ее еще больше злит упрямое спокойствие, с каким он реагирует на ее провокации и оскорбления. Ей становится легче, когда удается унизить его в присутствии Камбэ.

Лодка плавно скользит по реке. На таком расстоянии от моря и даже много выше течение реки подчиняется капризам приливов и отливов. При каждом движении весел из темных зарослей манговых деревьев вылетают кулики или удоды, а в заросших водорослями, облепленных моллюсками дугообразных корнях прячутся ибисы и ябиру.

- Эта тишина действует мне на нервы, - говорит Элен. - Даже птицы молчат. Надо же, до чего они трусливы! Пьер, вы задаетесь вопросом, зачем я приехала сюда, - добавляет она с притворной радостью. - Вы достаточно долго ждали. И сейчас я объясню вам причину. Когда солнце сядет, скажу вам всю правду. Она будет для вас невыносимой. Я в этом уверена, - усмехается Элен.

Пьер спокойно наблюдает за стаями чибисов и уток, летающими над болотами, чтобы ночью найти там себе пристанище.