Вольфдитрих Шнурре - Когда отцовы усы еще были рыжими

8 ноября. Нет, я не выдержу этой пытки неизвестностью. Пусть Кактея (то бишь Доротея) сносно отнеслась к Бруно, но кто гарантирует мне, что он точно так же относится к ней и младенцу? Как вспомню о разбитых в парничке стеклах...

И снова судьба не щадит меня, издеваясь над самыми чистыми моими намерениями: отец Кактеи, тот самый кладбищенский сторож, вместе с весело напевающей Хульдой переселился в парничок; проходя, я видел, как они сгружали стиральную машину с драндулета.

11 ноября. Подавлять и дальше тревогу за Кактею не было сил, и я незаметно прокрался к участку Бруно. Его невозможно узнать. Все тщательнейшим образом выкорчевано и вычищено, посреди огорода тлеет еще небольшая кучка золы, оставшаяся от того костра, на котором не просто сгорели сорняки, но была предана сожжению целая сорняковая эпоха, уступившая место эпохе любви. Стекла в парниках снова все на месте; выставленные для проветривания ящики из-под цветов сложены в аккуратные пирамиды. Любовный порядок во всем виден и внутри парников. Нигде ни одного горшечного черепка, ни не подправленных вовремя усиков растений; а в одном из самых светлых парничков обнаружились и сами любящие голубки: тесно прижавшись друг к другу, они стояли у стола с перегноем и рассаживали по горшочкам мать-и-мачеху. При этом Бруно равномерно дрыгал пяткой, опиравшейся на дощечку, которая соединялась с коляской, мягко ездившей туда-сюда на своих шинах с белым, кружевным куполом сверху. С некоторой опаской изучил я кучу компоста, но ни букета хризантем, ни кактусового отростка среди высохших сорняков не заметил.

14 ноября. Что это с Бегонией? Она с таким выражением смотрит на меня тщательно подкрашенными глазами, будто хочет, чтобы я купил ей шубу. Фуксии тоже, если вглядеться, предались какому-то ожиданию; тайком, потихоньку, они то и дело принимаются бить в колокола; и муха, оставив намерение передвигаться только с помощью ног, кружит теперь над этими колоколами и задает им тон.

15 ноября. Душа возжаждала мира, и я пошел к пастору, и опять примирился с ним. Он признался, что помогал Хульде, в самом деле желая ей добра. "Что ж, - согласился я со смирением, - она получила то, что хотела".

16 ноября. Беспокойство цветочков передалось теперь и мне. Целый день кружу по комнате как заводной - впрочем, к тому побуждает меня в неменьшей степени и температура. Да и все детишки вышли из своего оцепенения. Спящая красавица Фиалка взволнованно приглаживает "свой фартучек из листьев да репетирует книксен, заново нарумянившись перед зеркалом. Даже Бородавчатый Кактус, похоже, приобрел более нежный оттенок. Для кого это они стараются?

Боже праведный! Бабушкин силуэт скривил губы!! Нет, то всего лишь муха проползла по нему. Совсем никуда стали нервы.

18 ноября. Один день вынужден был пропустить. С трудом начинаю приходить в себя. Получил вчера послание душеприказчика. "Собственно, пишет он, - комиссия обязана была в соответствии с пожеланием вашей бабушки подвергнуть Араукарию осмотру, еще в ваш день рождения. К сожалению, обстоятельства этому помешали. Дело в том, что досточтимая госпожа, ваша бабушка, завещала вручить вам по достижении тридцатилетия три тысячи марок. Выплата означенной суммы, однако, была поставлена ею в зависимости от наличия, а также состояния Араукарии, уход за коей она препоручила вам в своем завещании. Означенное состояние комиссия признала удовлетворительным, что означает, что вы можете получить причитающуюся вам сумму".

Бабушка, простишь ли мне ту невежливость, с какой я спросил себя о второй части наследства, когда узнал недавно от директора Ботанического сада о том, что ему досталась не вся сумма?

А я-то еще хотел отдать Араукарию сапожнику... Нет, об этом лучше не вспоминать.

Ну, а теперь первым делом бегом в ломбард за бабушкиной брошью и столиком!

27 ноября. Идет снег. Зима дохнула на окна, нарисовав цветочкам сестричек. В печке разваливается пирамида полыхающих брикетиков. Муха благостно потирает лапки, устроившись на раме бабушкиного силуэта. Облачившись в шлафрок, я уютно расположился в качалке, я потягиваю ароматный чай, смакую печенье, гляжу поверх задремавших цветочков в далекое небо и на два портика, постепенно зарастающих снегом.

Да будет милостива эта зима ко всему растущему.

НАД РЕКОЙ

На антресолях, слева от чердака, где никто и не предполагает какого-либо жилья, оно все-таки есть: квартира доктора. В ней две комнаты и кухня; поскольку выстроена она на его средства, ох квартирной платы он свободен, а для него это очень важно, потому что он терпеть не может сроков.