Ирвин Шоу - Бог здесь был, но долго не задержался (сборник рассказов)

Жан-Жак оказался нормальным человеком, совсем не похожим на француза. По телефону казалось -- приятно удивлен, но вел себя осторожно. Во всяком случае, пригласил ее на ланч. В Париже его имя вовсе не звучало странно,-здесь никто ничего не имел против дефиса.

За три дня в Париже она не встречалась со знакомыми, даже не разговаривала по телефону. Позвонила только раз -- Берту в Лондон. Конечно, выражал симпатию, но ждать от него помощи бесполезно -- собирается в Афины, где в эти дни далеко не спокойно. Если у него там, в стране греков возникнут какие-то идеи, непременно пошлет ей телеграмму. "Не отчаивайся, любовь моя, что-нибудь подвернется. Наслаждайся Парижем -- люблю тебя!"

Остановилась она в отеле на левом берегу, а не в своем обычном, на улице Мон Табор, где ее хорошо знали,-- не хотелось встречаться со знакомыми. Самой нужно трезво обо всем поразмыслить. Первый шаг, второй, третий; первый, второй, третий... Вдруг ей показалось, что у нее перекосились мозги, встали вверх тормашками, как на картине в духе поп-арта. Завитки, кубики, они образуют иллюзорные узоры, которые начинаются и заканчиваются в одной и той же точке.

Поговорить бы с кем-нибудь -- о чем угодно. Жан-Жаку решила ничего не сообщать бесполезно. Но в ресторане возле ее отеля, где собирались только красивые женщины, с бутылкой "Полли фюме" на столике, он был так к ней внимателен, заботлив, сразу догадался -- с ней случилось что-то недоброе -и так привлекателен в своем темном костюме с узким галстуком, выглядел таким цивилизованным, что все вышло самой собой. Как она весело смеялась, все рассказывая ему; как вышучивала этого сухаря в коричневом костюме -доктора; как была отважна, смела, решительна. А сам Жан-Жак уже не спрашивал: "Почему именно я? -- говорил: "Это серьезное дело, нужно все обсудить как следует". И увез ее в Булонский лес на своем гоночном английском автомобиле, перед которым не устоять ни одной девушке, и там они нежась на солнышке, пили кофе с бренди. В их конторе, сделала она вывод, наверняка на ланч уходит часа четыре, не меньше...

Сидя напротив него за столиком, глядя на гребцов, мчащихся мимо расцветающих тюльпанов, она уже не так скорбела по поводу того снежного уик-энда. Может, и вообще больше о нем не жалела. Как ее позабавило, когда она увела его из-под носа молодых девушек, с обтянутыми пышными бедрами, устроивших на него засаду. Чего стоило одно ее благородное чувство одержанного триумфа,-- ведь она много старше других дам неуверенная в себе лыжница-новичок здесь приближается уже к критическому возрасту. Не носится как угорелая с крутых холмов, подобно восхищенным и восторженным, пожирающим все вокруг глазами детям.

Жан-Жак любовно накрыл ее руку своей ладонью на металлической крышке столика,-- так приятно сидеть вместе на солнышке... Но не настолько, чтобы ложиться с ним в постель,-- сразу дала ему это понять. С присущей ему грациозностью он принял ее условие. Эти французы погубят кого угодно...

Когда он вытащил из кармана бумажник, чтобы расплатиться, она заметила краем глаза фотографию молодой девушки; под целлулоидной пленкой. Потребовала, чтобы он показал: его жена -- улыбающаяся, спокойная, милая, с широко раскрытыми серыми глазами. Она не любит горы, а лыжи просто ненавидит,-- объяснил он Розмари.-- Поэтому я обычно и уезжаю на уик-энды один, без нее.

Ну, это их дела, ей-то что до того? В каждой семье свои правила. Она, Розмари, вмешиваться не будет, зачем это ей? Жан-Жак сидит перед ней, ласково сжимает ее руку -- не как любовник, а как друг, который ей нужен и берет обязательство помочь ей; он совсем не эгоист.

-- Само собой,-- заключил он,-- сколько бы это ни стоило, я...

-- Мне такая помощь не нужна! -- торопливо прервала его она.

-- Сколько у тебя времени, Розмари? -- Я имею в виду -- когда ты собираешься домой?

-- Уже должна быть там.

-- И что там, в Америке?1

1 В Америке после войны были запрещены аборты, как и в некоторых странах Европы.

Отняв у него руку, вспомнила вдруг, что ей рассказывали друзья. Затемненные комнаты с сомнительными соседями; деньги надо платить вперед; неряшливые няньки, преступники доктора; возвращаешься, спотыкаясь, через два часа домой -- скорее, подальше от этих ужасных дверей, на которых нет никаких табличек...

-- Все на свете лучше, чем моя дорогая родная земля.

-- Да, я слышал... краем уха.-- Жан-Жак покачал головой.-- В каких странах мы живем! -- загляделся на пылающий огонь распускающихся тюльпанов, думая об идиотизме некоторых наций.