Сейчас его здесь нет. Я освободил его на несколько дней, ведь он годами не берет отпуска. К тому же недавно ему, бедняге, хвост оторвали, так что ему полезно немного отдохнуть.
Грегорио, я зову его просто Грег, отправился в Длинные Столбы к родным немецкой овчарки Фернанды, его любимой подруги.
Эрколе, хозяин Фернанды, — владелец бара «Летучая мышь»; находится бар на той же улице, где живу я, и открыт всю ночь.
Грег — лучшая в мире собака-ищейка, но и у него есть свои слабости. Несчастье с хвостом, который я ему, правда, пришил, изрядно подорвало его моральные силы. Вот я и уговорил Грега пойти в отпуск, пообещав, что, если понадобится, вызову его.
Но пока нужды в этом нет, а чтобы осушить бутылку виски, я не нуждаюсь в помощи компаньона.
Я опрокинул еще стаканчик, потом бросил в мусорную корзину рекламные брошюры, вскрыл один из конвертов и стал читать.
Письмо было от женщины, она просила расследовать загадочные причины смерти ее мужа. У него было много врагов, и среди них один шулер — он изрядно денег прикарманил и не раз грозился ее мужа укокошить… А умер муж от воспаления легких.
— Идиотка! — вслух выругался я.
Порвал письмо на мелкие кусочки, бросил их в мусорную корзину и вдруг замер с поднятой рукой и разинутым ртом.
Увидел, что дверь открыта, а на пороге — синий костюм, да что костюм, костюм — это только упаковка, а что в ней!..
Да, лучше содержимого не найти. Стоило мне разглядеть, что там выглядывает из-за ворота и из-за подола юбки, как я сразу вообразил себе все остальное.
Друзья мои, у женщины количество ног далеко не самая важная вещь, верно ведь? У всех женщин ног максимум две. Гораздо важнее их качество. А ножки у этой красотки просто бесподобны. И одной хватит, чтобы мужчина свернул себе шею, ее разглядывая, что уж тут говорить о двух!
Один глаз я никак не мог оторвать от ножек, но другим все же ухитрился поймать в прицел головку на нежной шейке.
У малютки не лицо, а греза, друзья мои, и я не стану его описывать, только все очарование нарушу да время зря потеряю.
Скажу лишь, что глазищи у нее зеленые, как клумбы весной, а копна черных с медным отливом волос ниспадает на плечи.
Так я и стою с поднятой рукой, а глаза мои то ныряют вниз, то взлетают вверх. Смотрю и сомневаюсь, уж не сон ли это, но потом усилием воли кладу руку на стол.
В горле у меня ком, голосовые связки переплелись, и мне удается лишь прохрипеть: «Ого!»
Она с порога глядит на меня, и я замечаю, что у нее заалели уже не только щеки, но и лоб.
— Вы всегда так встречаете своих клиентов? — спрашивает она.
Пришлось опрокинуть еще полстакана «бурбона», чтобы голосовые связки наконец ожили.
— Как это «так»? Не понимаю.
— Вы обозвали меня идиоткой, едва я вошла, — отвечает Огреза.
— Адрес, не тот адрес, — говорю. — «Идиотка» предназначалась не вам. Я вас еще не видел, когда отправил это слово в полет.
— Тогда извините, — проворковала она.
Повернулась, закрыла за собой дверь, сделала несколько шагов и оглянулась, словно что-то искала.
Похоже, она боялась наткнуться на нечто неприятное — и когда убедилась, что я один, вздохнула с облегчением.
— Хорошо, что его нет, — говорит она. — Вы который из двух?
— Первый, — отвечаю, — Яко Пипа. Мой компаньон в отпуске. Но если б и был здесь, пугаться не стоило бы. Он не кусается.
Она хихикает, потом смотрит на часы.
Я встаю и прохаживаюсь по комнате — проверяю, разработались ли суставы.
Понемногу разрабатываются. Подхожу к красотке и указываю ей на зеленое кожаное кресло. Она садится, положив ногу на ногу.
— Вас не интересует, зачем я здесь? — спрашивает она.
— Жду, когда вы сами скажете, — отвечаю, — мне торопиться некуда. Времени у вас, чтобы рассказать все по порядку, предостаточно. Однако никакой рассказ не окажется интереснее того, что я уже вижу. Сигарету? — И протягиваю ей пачку.
— Вы полагаете? — говорит она, а сама берет из пачки сигарету.
Я подношу зажигалку, закуриваю сам и сажусь на угол письменного стола, заняв тем самым выгодную стратегическую позицию.
Огреза обволакивает меня струей дыма, опускает глаза и говорит, обращаясь к своей левой коленке:
— Лучше я вам все расскажу до того, как прибудет утренняя почта.
— Уже прибыла, — отвечаю.
Огреза впивается в меня своими зелеными глазищами, но потом оглядывается вокруг, облегченно вздыхает и улыбается.
— Уже прибыла? — повторяет она и вдруг застывает на месте — ей явно надо проглотить что-то застрявшее в горле. Она роняет зажженную сигарету на пол и смотрит на меня с испугом.
Читать дальше