Эптон Синклер: Автомобильный король

В ораве мальчишек, бегающих за фордовской коляской без лошади, одним мальчиком стало меньше. Эбнеру приходилось выпрашивать гроши, когда не удавалось заработать их. Отец становился в очередь за куском хлеба с сотнями голодных людей, а мать, накинув на исхудалые плечи шаль, отправлялась в другой конец города за супом. Церковь немного помогала им, но большинство прихожан были рабочие, у которых достаточно было своих невзгод. Средства благотворительных обществ истощились; по всей Америке свирепствовали голод, холод и нищета.

Такую жизнь мальчик вел в течение двух-трех лет. Учиться ему больше не пришлось, он бегал на посылках и выполнял случайную работу, когда удавалось найти ее. Наконец застой кончился, старшие братья устроились на вагонном заводе; отец, за это время поседевший, был рад получить место ночного сторожа. Некоторое время Эбнер доставлял покупки на дом, но потом получил работу на заводском складе, где сколачивал ящики. Ему посчастливилось выжить и вырасти, но он не мог, как его отец, похвалиться здоровьем. Он был худощав, немного сутулился, рот был слегка искривлен и спереди, как у белки, торчали два больших зуба. Но он отрастил рыжие усы, как у отца, и у него были честные серые глаза и добрый нрав. Он был и остался, по выражению баптистов, "хорошим, неиспорченным мальчиком", и, когда пришло время, его одели в белый балахон и окрестили по всем правилам.

Ему внушили отцовскую веру в родную страну и ее учреждения, и, несмотря на нищету и горести, он сохранил эту веру на всю жизнь. Во всех странах бывают тяжелые времена, уверяли его газеты; это закон природы, и от него нет спасения. А вот теперь процветание возвращается, и Америка как была, так и осталась величайшей и богатейшей страной в мире; работай не покладая рук и живи трезвой и богобоязненной жизнью, и ты добьешься успеха. В Америке были недовольные и агитаторы, которые в создавшихся условиях обвиняли политиков, или богатых, или кого угодно, но только не самих себя; Эбнер встречался с ними время от времени, но, несмотря на все их убеждения, он продолжал смотреть на правительство своей страны так же, как смотрел на бога, как на что-то далекое и возвышенное, чему следует поклоняться, даже если оно грозит уничтожить его. Он стал верным сторонником республиканской партии и голосовал за "протекционизм и процветание" до конца своих избирательных дней.

6

Все одиннадцать лет с тех пор как Генри Форд покинул ферму и поселился в Детройте, в его мастерской не переводились коляски без лошадей. Все его лишние деньги уходили на покупку деталей и все свободное время на решение проблем. Он делал машины с двухцилиндровым двигателем, затем с четырехцилиндровым; он продавал их, и они двигались, и он присматривал за тем, чтобы они продолжали двигаться.

Он пытался завязать сношения с деловым миром и деловыми людьми, но его поиски единомышленников не увенчивались успехом. Деловые люди хотели наживать деньги на продаже колясок без лошади, и они считали, что прежде всего надо найти богача, который может позволить себе дорогую игрушку; затем надо точно выяснить, какого сорта игрушку ему хочется, сделать ее для него и получить с него денежки. На этом все расчеты с покупателем должны кончиться, и если бы он пришел жаловаться, что его дорогая игрушка не в порядке, его обвинили бы в назойливости.

Но Генри Форд упорно продолжал смотреть на это дело с совершенно иной точки зрения. Коляска без лошади не игрушка для богачей, а полезная вещь для всех. Глупо спрашивать у человека, чего он хочет; покажите ему вещь, тогда он будет знать, что ему хотеть. Начните производить множество колясок, которые можно продать по дешевой цене, и дело пойдет и будет приносить доход. Этот товар сам будет рекламировать себя по дорогам, и очень скоро вы наладите массовое производство и разбогатеете без всякого риска. "Кто хочет разбогатеть со мной?" - спрашивал мистер Форд, но не находил охотников.

Он вошел в соглашение с группой, которая называла себя Детройтская автомобильная компания. Он был главным инженером, но не мог контролировать ни продажу, ни тип производимых автомобилей; это его не" устраивало, и вскоре он вернулся в свою маленькую мастерскую - единственное место, где он мог делать то, что ему хотелось.

Это были дни велосипедного помешательства, когда все ездили по улицам Детройта на так называемых "безопасных". Все говорили о велосипедах, сравнивая "колумбийцев", "монархов" и "английских гумберов" с велосипедами местного производства. По тогдашним подсчетам, число велосипедов в Соединенных Штатах доходило до десяти миллионов. Вот оно, массовое производство, говорил мистер Форд, и когда-нибудь то же самое произойдет с колясками без лошади, или автомобилями, как их стали называть.