Сергей Бобров - Сборник - стихи и письма

Ниже я печатаю сорок пять стихотворений Боброва – из нескольких сотен, написанных им и по большей части сохранившихся.

(№ 1 – 6: Бобров С. Вертоградари над лозами. М. 1914 (смысл, явно наличествующий в стихотворении № 5, от меня ускользает);

№ 7: Руконог. М. 1914. С. 24 – 25;

№ 8, 10, 11, 12, 19: РГАЛИ. Ф. 2554. Оп. 2. Ед. Хр. 9;

14 – 15: Центрифуга. Сборник второй. М. 1916. Стлб. 21, 24;

16 – 17: Бобров С. Алмазные леса. М. 1917. С. 12, 27 – 28;

20 – 23: Бобров С. Лира лир. М. 1917;

25: Маковец. 1922. № 1. С. 12;

остальные: РГАЛИ. Ф. 2558. Оп. 2. Ед. хр. 1729).

Т<���ихону> Ч<���урилину>

Раздвинулись сухие тростники,

Луна ущербная свой лик скрывает;

Чей топот осторожный возникает

У ила мягкого моей реки? –

- Завыл шакал, исполненный тоски,

Там быстрой точкой птица приплывает,

Там сонною волной плавник играет,

Серебряные бросив угольки… -

Вот тяжкий хрип и облик кажет мрачный

Угрюмый, сумрачный вожак – чепрачный –

И, хрюкая, другие вслед за ним –

У вод, дробя холодные сапфиры,

Поднявши хобота в воздушный дым,

Посапывая, влагу пьют тапиры.

Старинные опять зовут прогулки!

Будь милый снова, незабытый друг –

Вот брошены дорожки, закоулки

И скошенный нас принимает луг.

Не повторять прекрасные сонеты,

Не слез узнать неотвратимый путь

Идем сюда; - вот дальних птиц приветы

И радости ты не избудешь, грудь.

Посещены места далекой встречи,

Узор тропинок нами не забыт, -

Орешинки твои ласкают плечи,

Приветно небо меж ветвей горит.

Вот парк с подстриженными деревами,

Разваливающийся павильон…

Беспечно бьет узорными крылами

Смеющийся и легкий летний сон.

О, Ночь! В твоем небе и в твоем свете – Любимая!

Под взором печали старой

Истекает закатом день,

Пораженный весенней хмарой,

Он медлит спуститься в тень.

Что медлишь? – исчезни! Сладко

Погибнуть в омут времен:

За притином таится загадка:

Ночь, томление, сон.

Опрокидывая безбольно тени,

Розовое солнце! – ты ль –

Бросаешь связки мгновений

В свою золотистую пыль!

Весна, заключенная в выси,

В стеклянном, желтом гробу,

Не знает, отверстую с высей,

Судьбы молчаливой трубу, -

Что ведет по прорезям мрака

И голос мне подает, -

Чьей рукой засинела Итака

Пред царем Одиссеем за гранями вод!

И встретила с ясной улыбкой,

И сверкает, темнеет мне.

Плещет золотою рыбкой

В весеннем ручье.

Рука поднимется губительная

С ее блестящим топором

И овладеет ночь томительная

Моим болезненным стихом.

Как поле затопляет рисовое

Вода, плодотворя посев,

Поэт молчит, строфу дописывая,

Обожествляя свой напев,

Но я смеюсь, свой труд оканчивая,

Встречая новую зарю: -

Мне радостна судьба обманчивая

Туманского и Деларю.

Н. Н. Асееву

Тебе целителем да будет

Мой голос от иных отрав!

Ах, сердце вечно не забудет

Анафорических забав,

Эмблематических скитаний

Апострофический возглас!

- Все предугадано заране

На каждый миг, на каждый час, -

И нам неверную дорогу

Рок сокрыватель указал:

Гиперболической тревогу

Не раз наш разум называл,

Горите, зорь таких пожары,

В жизнь, обездолившую нас!

Но наш напев еще не старый

И с ним, и в нем – аврор атлас.

Отвергнем хилого невежду,

Высокозвонных болтунов,

Зане нам ясную надежду

Подать однажды был готов…

Ты знаешь кто! – чье гостья имя,

И в чей суровый сон кудрей

Влеком я розами моими

От хитрых кознодеев дней; -

Но в бедной буре, в алчном горе

И ей весь мир – один призрак,

Далеко уходящий в море,

Из «Снежной Маски» полумрак.

Но, сберегая эту лиру