Родди Дойл - Падди Кларк в школе и дома

И всего-то?

— Эта часть тела очень нежна и чувствительна.

О да, мы знали.

— Ты мог сломать этому мальчику жизнь. Просто шутки ради покалечить его навсегда.

Директор не собирался делать ничего ужасного или смешного. Он даже не употребил слов «яички», «член» или «половые органы». Мы почувствовали некоторое разочарование, зато проходило время контрольной по истории (тема — жизнь фениев) и сейчас будут убивать Джеймса О'Кифа.

— Садись, Джеймс.

Я ушам своим не поверил. Джеймс О'Киф тоже не поверил. Да никто не поверил.

— Садись.

Джеймс О'Киф полусидел-полустоял за партой. Что за надувательство! — читалось на его физиономии, — Где же порка?

— Я не желаю сталкиваться с этим снова, — прибавил мистер Финнукан.

И всё.

Хенно мог устроить ему взбучку по уходе мистера Финнукана. Однако не устроил. Мы вернулись прямо к контрольной.

Проходил месяц за месяцем, и все каникулы улицы у нас не было, одни руины. Папаня припарковался у магазинов, потому что больше стало негде. Миссис Килмартин, хозяйка магазина, которая славилась умением выслеживать воришек, постучалась к нам, злая, как чёрт: грузовой машине поставщика негде было встать из-за нашей, Кевинова папани и трёх других легковых. Впервые в жизни я видел такую злющую женщину. Это вам не парковка, ёрш его медь, разорялась она, я, в конце-то концов, налоги плачу! Щурилась, потому что отвыкла от дневного света, вечно в магазине, за тусклым дверным стёклышком. Маманя стояла столбом: папаня был на работе, а сама она водить не умела. Миссис Килмартин протянула руку:

— Ключи.

— У меня ключей нет, я…

— Да Бога ради!

Уходя, сломала ворота. Ну, то есть не сломала, а так толкала, что могла бы и сломать.

Я побежал отворить ей, а она процедила вместо спасибо: «Т-твою мамашу».

Я подумал, что вляпался. Один раз миссис Килмартин меня уже ложно обвинила. Забежал что-то купить, стал выбирать, а она подумала: вор. Как-то взял посмотреть неудачно, будто бы сейчас в карман суну.

У миссис Килмартин я сроду ничего не воровал.

Попасть в тюрьму можно, если украдёшь зараз на десять шиллингов. Моего и Кевинова возраста людей в тюрьму не сажают. Пожурят и разведут по домам. Поймают во второй раз — посылают в Артейн. Там как побреют голову налысо…

Бегать по трубе мы перестали — слишком далеко она выводила, вообще за город. Настало время исследовать люки, возвышавшиеся над дорогой, как домики. Облепленные цементом, они сравнялись с мостовой и превратились в часть дороги. Мы поймали Эйдана и засунули его для смеху в люк. Он провалился на платформу, и мы швыряли в него грязью. Мог бы и спрятаться, ведь платформа была намного шире люка. Тогда мы кидали бы комья грязи пониже, под углом, чтобы попасть в стенки платформы и, если удастся, в Эйдана. Мы его окружили. На месте Эйдана я спрыгнул бы в трубу и вылез бы в другой люк, прежде чем остальные догадаются, куда я смылся. А потом бы всласть покидался камнями. Но Эйдан не двигался с места и ревел. Мы всё косились на Лайама: он всё-таки Эйдану брат. Лайам невозмутимо кидался навозом в люк. Так что и мы кидались.

Новая дорога на всём протяжении была прямая, срезала по краю доннеллиевские поля, срубила изгороди, и дом фермера стал как на ладони: точь-в-точь кукольный домик Кэтрин, если распахнуть дверцы. Все окрестные стройки вдоль поля были видны, и ферма выглядела, точно в окружении врагов. Коров перевезли на новую ферму в громадных грузовиках-скотовозках. Пахло очень смешно. Одна корова забрыкалась, не хотела подниматься по пандусу в кузов. Доннелли наподдал ей тростью. За его спиной стоял дядя Эдди, тоже с палкой, и тоже наподдал корове. Интересно было поглазеть, как коров загоняют в грузовики, и как они, бедняги, просовывают морды через загородку.

Дядя Эдди уселся в грузовик рядом с водителем и выставил из окошка локоть. Мы махали ему и кричали: «Ура!», когда набитая коровами скотовозка выползла в развалившиеся ворота фермы и свернула налево, на новую дорогу. Как будто дядя Эдди тоже переезжает.

Потом я столкнулся с дядей Эдди поздно вечером. Он нёсся в магазин купить Доннелли вечернюю газету.

Старый железнодорожный мост был маловат для новой дороги, так что выстроили новый, из великанских бетонных плит, прямо рядом со старым. Дорога ныряла глубоко под мост, чтобы могли проехать большие машины, грузовики, автобусы. Землю с дороги разгребли бульдозерами, и по обочинам высились целые земляные горы. А чтобы эти горы не сползали на дорогу, построили ограждение, тоже из бетонных плит. Шептались, что на этой работе погибли двое. Сами мы при этом не присутствовали, но верили. Кусок доннеллиевского поля упал им на головы, накануне прошёл дождь, земля сырая, тяжёлая. Они захлебнулись в грязи.