Родди Дойл - Падди Кларк в школе и дома

Как же я любил его подставлять, особенно так — прикидываясь, что помогаю, забочусь.

Маманя с папаней вместе смотрели кино про ковбоев, и папаня даже не притворялся, что читает газету.

— Фрэнсис плачет.

Маманя посмотрела на папаню.

— Вообще не замолкает.

Переглянулись; маманя поднялась. Сто лет распрямляла поясницу.

— Он всю ночь стонал…

— Иди в спальню, Патрик, ложись.

Я пошёл впереди, обернулся там, где совсем стемнело — идёт ли маманя? Не забыла ли про нас? И вот уже стою у Синдбадова изголовья.

— Маманя идёт.

Эх, лучше бы папаня пошёл. Маманя будет с ним, с болящим, ворковать, даже, чего доброго, обнимет. Но меня это не обескуражило: пропала всякая охота доставать мелкого, кроме того, я замёрз.

— Уже идёт, — повторил я Синдбаду.

Так я спас брата.

Он заверещал ещё громче. Маманя распахнула дверь. Я залез под одеяло, где ещё сохранялось тепло.

— Ах, что с тобой, Фрэнсис? — сказала она совсем другим голосом, чем говорила «Ну, что с тобой на этот раз?»

— Ноги болят, — проблеял Синдбад. Его рыдания прерывались: маманя близко.

— Как болят?

— Жутко…

— Обе?

— Ага.

— Одна боль общая? Или две?

— Ага.

Маманя поглаживала Синдбаду щёки, не ноги.

— Как прошлый раз?

— Ага.

— Ужас, ужас какой. Ах, бедняжка.

Синдбад взвизгнул дурным голосом.

— Это ты у нас растёшь, — успокаивала Синдбада маманя, — Вырастешь высокий-превысокий.

Новое дело. У меня никогда ноги не болели от роста.

— Прямо великан. Вот будет славно, да? А уж как легко станет соседские яблоки красть!

Блеск. Мы покатились со смеху.

— Проходит?

— Вроде…

— Вот и хорошо, вот и ладно. Высокие вырастете молодые красавцы. Дамы будут штабелями падать. От вас от обоих.

Я открыл глаза. Маманя всё ещё сидела у постели Синдбада. Тот дрыхнул: это было понятно по сопению.

Мы толпились перед входом, сдавали три пенса мистеру Арнолду и проходили. Все передние сиденья заняли малявки: пятилетние, шестилетние и прочие младшеклассники. Неважно: как только погасят свет, мы все залезем на сиденья с ногами. На задних сиденьях сидеть с ногами гораздо удобнее. А вот и Синдбад со своим классом. В новых очках! Одно стекло очков было заклеено черным, как у одноглазой миссис Бёрн с нашей улицы. Папаня говорил: это чтобы второй глаз разрабатывался, а то лентяйничает. Сачкует. По дороге из специальной аптеки, где мелкому покупали очки, мы ели мороженое «Голли» [13] 'Golly Bars' Ванильное мороженое с чёрной глазурью, в виде карикатурного негритёнка Голливога (Gollywog). Было очень популярно в Ирландии, сейчас не продаётся из соображений политкорректности (примечание переводчика) . Ехали мы на поезде. Синдбад порадовал маманю, что скоро вырастет, станет взрослым дядькой, найдёт работу, получит первую зарплату, сядет на поезд, дёрнет стоп-кран и заплатит штраф пять фунтов.

— А какую работу ты найдешь, Фрэнсис?

— Хочу стать фермером.

— Фу, фермеры на поезде не ездят, — поморщился я.

— Это как это не ездят? — изумилась маманя, — Конечно, ездят. Что ж, если они фермеры, им за поездами по шпалам бегать?

Дужки обновки были снабжены проволочками, которые накрепко закручивались за уши, чтобы хозяин не потерял очки. Синдбад всё равно потерял.

Случалось, по пятницам после малой перемены отменяли занятия, и в актовом зале крутили кино. По четвергам нас предупреждали «не забудьте принести три пенса», но Лайам с Эйданом однажды забыли, но их все равно пустили, только пришлось дожидаться, пока не войдут все, кто уплатил. Мы стали дразниться, что мистер О'Коннелл нищий, не может наскрести шесть пенсов сразу, это я сам придумал так дразниться. Однако в понедельник Лайам с Эйданом деньги принесли. Но мы всё равно дразнились, и в конце концов Эйдан разревелся.

Хенно распоряжался кинопроектором и страшно собою гордился. Сидел за ним, как за штурвалом истребителя. Стол с проектором стоял за нашими спинами, посередине между рядами сидений. Как только свет выключали, мы, сгрудившись в проходе, подпрыгивали и в луче проектора строили пальцами разные фигуры, чаще всего лающую собачку. Тени наших рук чётко рисовались на экране. Это было лёгкое развлечение, а трудное начиналось тогда, когда наставало время вернуться на своё место. Все тебя не пускают, задерживают в проходе, пинают, на пальцы наступают, а ты ползёшь под креслами в грязи, в пылище… Блеск!

— Достаньте тетради по английскому языку.

Мы помешкали.