Френсис Бомонт - Награда женщине или укрощение укротителя

С удовольствием.

Петроний и Морозо подписываются.

Бьянка

Отдайте.

Ливия

Приподними меня чуть-чуть, кузина,

Вот и пришел всему конец, Роланд.

С другою будьте счастливы. Чужие

Отныне мы.

Роланд

Прощайте!

Ливия

Навсегда.

Роланд уходит.

Бьянка

Пусть все уйдут и занавес задернут:

Ей нужно время, чтобы скорбь унять.

Дела до завтра подождут - ей нынче

Не до гостей.

Петроний

Побудь с больною, Бьянка:

Пора мне ехать, - да и вам, Морозо,

Чтоб на корабль Петруччо проводить.

Я был бы счастлив, если б мог я жалость

Питать и к старшей дочери моей.

Бьянка

Исправит время и ее. Прощайте!

А вам, Морозо, да воздаст сполна

За все невзгоды юная жена.

Уходят.

СЦЕНА ВТОРАЯ

Комната в доме Петруччо.

Входят Жак, Педро и носильщики с сундуком и корзинами.

Жак

Живее выносите!

Педро

И сундук?

Жак

Да, все. И не копайтесь, иль хозяин

Уедет, не дождавшись нас.

Педро

Ну, Жак,

И крепко ж повезло тебе!

Жак

Еще бы!

Педро

Ты от хозяйки за морем спасешься

Ведь бурю не перекричать и ей.

Жак

Не остановимся мы до Парижа

В Кале она до нас еще достанет.

(Носильщикам.)

Ребята, марш в таверну "Львиный ключ"

И на корабль поклажу! Мы - за вами.

Носильщики уходят.

Педро

Вот бы ее в сундук!

Жак

Побойся бога!

Уж лучше посадить туда медведя.

Педро

Нет, ты послушай. Я в открытом море,

Где судно шторм, даст бог, трепать бы начал,

Хозяину бы взял да подсказал,

Чтоб он с соизволенья божья гаркнул:

"Груз в воду, иль погибнем!" - и тогда уж

Сундук такой огромный непременно

За борт бы полетел.

Жак

Будь я уверен,

Что от нее избавимся мы этак,

Я сам бы сделал то же, хоть, поверь,

Тогда б не стало в море больше рыбы

Ведь с нашею хозяйкою водиться

Одни акулы, схожие с нею нравом,

Да черепахи - кроткие созданья,

К любой беде привычные, - решатся,

Торговки, если с рыбой на базар

Случайно принесут хозяйку нашу,

Заноют "miserere" и с лица

Унылее трески сушеной будут,

Покуда вновь не стащут тело в воду

И в море бриз его не унесет.

Из-за нее Нептун с его трезубцем

И все его морские полубоги

Ламанш возненавидят так же сильно,

Как школу мальчик. Я не сомневаюсь,

Что, будь она в сердцах и встреть Нептуна,

Досталось на орехи б и ему.

Педро

Ох, уж ее язык!

Жак

Он стоит сотни

Обычных языков!

Педро

Язык бесстыжий!

Жак

Язык коварный!

Педро

Ядовитый!

Жак

Длинный!

Педро

Безбожный!

Жак

Громкий!

Педро

Едкий, словно спирт!

Жак

И сами камни вавилонской башни

Столь дикий и чудовищный язык

Едва ль слыхали. Как угодно можно

Его назвать, но только не правдивым.

Входит Софокл.

Софокл

Тащи багаж назад. Конец поездке!

Жак

Да как же так?

Софокл

Хозяин ваш Петруччо,

Ах вы, бедняги!

Педро

Жак! Ох, Жак!..

Софокл

Скончался,

И труп везут домой. Он нас покинул

Из-за жены, проклятья своего.

Жак

Она его убила?

Софокл

Да, убила.

Педро

А есть закон, чтобы ее повесить?

Софокл

Ступайте, о беде ей расскажите:

Мне страшно к ней идти - могу при встрече

Я самообладанье потерять.

К тому же мне опять уехать надо.

Пускай она хотя бы для приличья

(Коль ей известно, что это такое),

Хоть для того, чтоб срама избежать,

Над мертвецом поплачет. Вы же сами

Не войте - вам его не воскресить.

Скажите ей, труп через час здесь будет,

И все друзья придут ее проклясть.

Прощайте!

(Уходит.)

Педро

Жак! Ох, Жак!

Жак

Хозяин, милый!

Педро

Ох, подлая хозяйка! Да ее

Повесить мало!

Жак

Утопить!

Педро

Зарезать!

Жак

Побить камнями!

Педро

Выкупать в дерьме!

Жак

Предать голодной смерти иль, напротив,

Кормить одними яйцами, пока

Она не станет на мужчин бросаться.

Педро

И пусть господь того, кто ей поможет,

Бессильем ipso facto покарает.

Жак

Не торопись. Дай душу отвести.

Пусть на того, кто с этих пор окажет

Услугу ей или ее похвалит,

Падет проклятье, что я слышал в Седжли:

"Чтоб черт в высоких сапогах и шпорах,

С косой в руках, сел на тебя верхом".

Уходят.

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Улица. Входят Роланд с бумагой в руках и Транио, который украдкой наблюдает за ним.

Роланд

Какой я был осел, что подписал!

Я ж до сих пор ей дорог. Ах, бумага,

Последнее мое воспоминанье

О том, что я любил и что утратил,