Лори Ли - С Рози за стаканом сидра

— Боже, как я сглупила! Надо было запросить с них вдвое…

Пытаясь нарисовать облик моей матери, я играю на порванных струнах. Годы убегают назад хаотичной сумятицей. Ее цветы и песни, ее непоколебимая верность, ее старания поддержать порядок, сменявшиеся периодами, когда вновь воцарялась грязь и запустение, почти полное безумие, до которого она доходила, ее стремление к свету, почти ежедневные слезы об умершей малолетней дочери, резвость и веселье, ее припадки, сопровождавшиеся криками, ее любовь к человеку, ее истерические вспышки гнева и справедливость в отношении каждого из нас — все это правило моей матерью, взгромоздившись на ее плечи, словно усевшиеся рядом на одном насесте вороны и голубки. И так же памятно мне, как временами она расцветала и, погрузившись в себя, становилась таинственно прекрасной. И те летние вечера — мы, мальчишки, уже в постелях, — когда зелень тиса наполняет безмолвную кухню и она, надев шелковое платье и свои не бог весть какие драгоценности, садится за фортепьяно и играет.

Она играла плохо; заскорузлые пальцы спотыкались и дрожали, отыскивая нужные ноты, и все же в ее исполнении слышалось какое-то изящество, сквозь заминки прорывались волны чувства, струившиеся из окон кухни точно сигналы из запертой клетки. Сидя в одиночестве, с закрытыми глазами, окутанная шелками и тайнами, она срывала арпеджио с пожелтевших клавиш, через пропыленные золотые аккорды пробиваясь к вершине этого сокровенного мгновения, и тогда, в озаренной сумерками нежности, сотворенной ею, было ясно, что он должен был вернуться к ней.

Лежа без сна в своей все еще довольно светлой комнате, я слушал доносившийся снизу перезвон фортепьяно — рваные аккорды, мучительные паузы и потом искрометные, задорные рулады. Дерзкая и вместе с тем печальная, резкая, но исполненная тоски, музыка взмывала звонким гомоном, потом наступал перелом и она расплескивалась мягкой волной и лизала мою внимающую звукам голову. Мать играла несколько вальсов и, конечно же, «Килларни». Изредка я слышал ее пение — ровный, одинокий, неуверенный голос, обращенный к ее собственным мыслям. То были мирные звуки, полусонные и все же волнующие, почти бесстыдно трогательные. Мне хотелось тогда побежать к ней и обнять, пока она там играет. Но почему-то я так никогда этого и не сделал.

Laurence Edward Alan "Laurie" Lee

Журнал «Англия» — 1974 — № 1(49)

Эти иллюстрации по специальному заказу рисовал Леонард Розоман, член Королевской академии искусств. Розоман родился в 1913 году, учился в Даремском университете и был назначен официальным художником-баталистом при Адмиралтействе в 1943 году. В 1954 году он руководил художественным оформлением Дьягилевской выставки в Лондоне. Он показывал свои картины на индивидуальных выставках в Лондоне и Нью Йорке и принимал участие в групповых выставках в Галерее Тейт, а также во многих других галереях в Лондоне и в Шотландии. Его картины приобретены музеями по всей Англии, а также в Австралии, Бразилии, Кении и Нью Йорке.