Онелио Кардосо - Онелио Хорхе Кардосо - Избранные рассказы

— А, вас оперировали… — произносит старушка, явно не стремясь к продолжению разговора, но сеньора в зеленом воодушевляется еще больше. Кажется, у нее даже заблестели глаза.

— Гм, оперировали… Четыре раза, сеньора!

— Вот как? Кто бы мог подумать…

— Целый год была, что называется, прикована к постели. Муж с дочкой — она у меня уже большая — ходили за мной, точно за малым ребенком. Потом мне удалили почку. И я еще три месяца была полным инвалидом. После этого вырезали желчный пузырь. Так что живу теперь без желчного пузыря… Ну, а четвертая операция — аппендицит, представляете?

— Да… Вам есть о чем порассказать…

— Вы не поверите, но самой тяжелой оказалась последняя операция.

— Что, были осложнения? — спрашивает старушка.

— Да, в какой-то степени… Но лучше я все по порядку. — Сеньора наклоняется вперед. — После трех операций я целый год чувствовала себя довольно прилично. И уже надеялась, что наконец-то все мои хвори позади, как вдруг, ровно через год, у меня начались боли здесь, в правом боку. Я и говорю Артуро: «Вот увидишь, скоро меня опять будут резать». А он мне в ответ: «Не говори глупостей, Кармен, вечно вы, женщины, на что-нибудь жалуетесь. Хорошенькое „жалуетесь“! Еще немного — и на операционный стол доставили бы мой труп»!

Старушка покачивает головой, сочувственно улыбаясь. Я мельком вижу ее глаза, которые когда-то, верно, были голубыми. Сеньора в зеленом явно ожидала от своей собеседницы иной реакции, а та уже не смотрит на нее, поправляя кружевной воротничок. И тогда сеньора делает новый заход:

— Я ведь вам сказала, что, как ни странно, эта операция оказалась самой тяжелой из всех, правда?

— Да, вы говорили…

— Так вот. Понимаете, сеньора, до этого раза меня всегда оперировали под местным наркозом. И знаете, это лучше. Один укольчик, и вы ничего не чувствуете. Зато можете следить за тем, как вас оперируют.

— Да-да, разумеется.

— Но на этот раз все было иначе. Врачу, видите ли, вздумалось оперировать под общим наркозом. Он усыпил меня, представляете?

— Да, сеньора.

— Понятно, боли я никакой не почувствовала, только газ этот пошел мне во вред. И с тех пор меня замучила астма, особенно зимой. Бывают дни, когда я так страдаю, сил нет. И представляете, Артуро теперь утверждает, будто эту астму я сама себе устроила, потому что, дескать, аппендикс у меня оказался здоровым. Здоровым или не здоровым, мне лучше знать, бок-то у меня болел.

Неожиданно старик встает. Жена оборачивается к нему, готовая прийти на помощь, а он, раздраженно вздохнув, отходит к окну. И тут мы с юношей понимаем, что он вовсе не слепой. Сеньора в зеленом провожает его взглядом, затем принимается рыться в сумочке. Постояв несколько минут у окна, старик возвращается на место.

В приемной снова воцаряется тишина. Слышно только, как непрерывно жужжит вентилятор. Дважды звякнул телефон, и теперь до нас долетает голос врача, взявшего трубку, хотя слов не разобрать.

Проходит еще какое-то время — сколько, сказать невозможно, — и когда уже кажется, что ничего больше не произойдет до скончания века, входная дверь неожиданно распахивается.

— Карменсита! — удивленно вскрикивает сеньора в зеленом.

Девушка в дверях заметно краснеет.

Ей от силы шестнадцать, одета она в школьную форму. На ногах — спортивные туфли и белые гетры, туго обтягивающие крепкие точеные лодыжки. Завитки непокорных золотистых волос спадают на лоб. На правом виске блестит капелька пота, — она запыхалась. Твердые грудки подрагивают в такт учащенному дыханию.

— Что с тобой, дочка? Из-за чего такая спешка? — визгливо спрашивает мать, но девушка не отвечает. Ее смущение растет, когда она замечает в приемной юношу со сломанной рукой. Все же она находит в себе силы приблизиться к матери и кладет руки на подлокотники кресла, так что та теперь не может встать. И говорит чуть слышно:

— Мамочка, у меня нога болит.

— И сейчас тоже? — осведомляется мать.

— Она все время болит, мамочка. Можно, я войду вместе с тобой, чтобы врач и меня посмотрел?

Но сеньора в зеленом решительно отрывает ее руки от кресла:

— Послушай, Карменсита, я тебя умоляю. Брось об этом думать, нога у тебя болит из-за физкультуры!

— Она все время болит, честное слово!.. — произносит девушка дрожащим голосом, однако мать не дает ей договорить:

— Хватит, не болтай ерунды! Отправляйся домой и жди меня там!

Девушка устремляется к двери, лицо ее пылает. Юноша со сломанной рукой вскакивает и, ни на мгновение не забывая о своей спортивной выправке, идет к окну. Потом застывает там и только медленно поворачивает голову, как видно, провожая кого-то взглядом. Сеньора в зеленом чувствует себя обязанной высказаться, и на сей раз старушка не находится, что ответить.