Бердыназар Худайназаров - Люди песков (сборник)

— Не про тебя разговор! — отмахнулся от старухи Нунна-пальван. — Я точно знаю: есть такие! Вот поймало какую-нибудь, схвачу за руку — и к Санджару.

— А она и тебе каурмы! — со смехом отозвалась молодая бабенка, невестка той, что ехала на ишаке. — Не одну, а целых две банки предложит, неужто откажешься? Дармовое-то, оно сладкое! Говорят, Санджаров сказал одному начальнику: «Когда ты со взятками покончишь?» А тот, не будь дурак, отвечает: «Ну, положим, покончу я со взятками; что ты мне за это дашь?»

Женщины засмеялись. Анкар-ага с удивлением слушал спутницу. И не то его удивило, что она рассказала, а то, как смело, деловито судила обо всем молодая женщина. «Да, — думал старик, покачиваясь на спине осла, — молодая, а все понимает… Поставь председателем — справится. И откуда они берутся? До войны я таких женщин не встречал. И было их раньше…»

Народу на базар понаехало — весь район. У ворот сарая, в котором оставляют ишаков, распоряжался юркий толстенький старикашка.

— Места нет, — скороговоркой произнес он. — Привязывайте, если найдете где, только я за вашу скотину не в ответе: украдут или подменят — сами будете разбираться.

Для начала Анкар-ага и Нунна-пальван не спеша прошлись по барахолке. Старухи и инвалиды бойко торговали одеждой и самодельной галантереей: расчески, иголки, бумажные кулечки с красками, поношенные, тщательно отглаженные брюки и гимнастерки — все это было аккуратно разложено на старых одеялах.

— Ну, пальван, сторговал бы себе обмундирование. — Анкар-ага показал на солдатскую шинель с тесемками от погон. — Словно на тебя шита.

— Бери, отец, бери, не пожалеешь! — обрадованно воскликнул однорукий парень, встряхивая шинель. — Почти не ношенная! А теплая — одеяла не надо!

— Нет, сынок, не подойдет, — ответил Нунна-пальван, — я генеральскую ищу.

Парень оторопело уставился на него, не понимая, шутит старик или нет, потом бросил шинель на одеяло и выругался.

Возле забора, отделявшего ту часть базара, где торговали скотом, народ окружил гадалку с морской свинкой. Старуха гладила зверька по голове, что-то нашептывала ему, а тот доставал из коробки «судьбу» — свернутую трубочкой бумажку. Анкар-ага заинтересовался, отдал старухе трешку. «Сын ваш болеет о вас, — читал парень, которому Анкар-ага доверил прочитать свою „судьбу“, — на плечах у него блестящие погоны, имел ранение, но сейчас поправился, скоро вернется домой».

— Ну, что скажешь? — Анкар-ага удивленно взглянул на Нунну-пальвана. — Похоже ведь. Давай ты теперь.

— Буду я деньги переводить!

— Я заплачу. Проверить хочется.

— Гадай еще раз, коли охота есть. Она ведь не смотрит, кому гадает.

Анкар-ага снова подошел к старухе, отдал ей два рубля. «Из вашего дома ушел на фронт сын, — было написано в бумаге. — Есть человек, который хочет ему зла. Вестей от сына вы не получаете, но он жив-здоров, ни разу не был ранен. Скоро вернется домой».

— Пойдем. — Анкар-ага бросил бумажку.

Ишака он купил быстро, зато Нунна-пальван долго не мог решиться; смотрел, приценялся, сомневался. Никак не мог сторговаться с хозяином приглянувшегося ему ишака — очень уж хотелось выгадать на пол-литра. Он даже нашел подшибалу, и тот помог сбить цену на двадцать пять рублей, однако потребовал эти деньги за услугу, и Нунна-пальван остался ни с чем.

У выхода с базара стариков задержали, попросили предъявить документы. Анкар-ага полез было в карман, но человек в военной форме посмотрел на него и сказал: «Проходите, отец».

— Видишь, — Анкар-ага торжествовал, — понимающие люди на лицо смотрят, бумажки им ни к чему.

К началу посевной все зерновые бригады перебросили на хлопок. Нам стала помогать бригада Нунны-пальвана. Там уже благополучно закончили с яровыми. Нунна-пальван ходил гордый до невозможности. «И с хлопком вашим за неделю разделаемся! — уверенно заявил он Паше. — Надо только вдохновить людей, лозунги написать толковые!»

Мы с Кейкер сочинили несколько лозунгов. Мне очень нравился такой: «Хлопок — наше оружие; в каждой коробочке — пуля, несущая смерть врагу!» — немножко похоже на стихи, правда?

Даже Рахманкулов, первый секретарь райкома, похвалил мой лозунг — он, секретарь, приехал перед началом прореживания, сам все осматривал и рассказывал бригадирам, как надо прореживать, как рыхлить.

Анкар-ага к этому времени перенес свою мастерскую поближе к бригадам. «На передний край», — шутил Паша. Рахманкулов похвалил старика, внимательно осмотрел инструменты, приспособления. Особенно поразило его, что Анкар-ага сумел починить сеялку, ведь он раньше ее и в глаза не видел.