Бердыназар Худайназаров - Люди песков (сборник)

Бердыназар Худайназаров — известный туркменский писатель, автор многих поэтических книг, повестей и романа «Люди песков», отмеченного в 1970 году Республиканской премией имени Махтумкули. Роман — о войне, хотя описываемые в нем события происходят за тысячи километров от фронта, — о мужестве и самоотверженности людей, научившихся выращивать хлопок, необходимый для победы. Героев повести «Сормово-27» объединяет стремление скорей провести в пустыню воду. Преодолевая сопротивление песков, они несут возрождение этому краю.

Повести «Хошар» и «Браслет матери» посвящены туркменскому селу в годы войны, судьбам молодых женщин. Две другие повести — о современности, об изменениях в жизни туркмен, о формировании новых традиций, о новых нравственных ценностях.

Художник Борис ПОПОВ

© Со звездочкой в содержании: Перевод на русский язык. Издательство «Художественная литература», 1976 г.

Перевод на русский язык.

Издательство «Советский писатель», 1979 г.

…Люди здесь, в Учоюке, удивительные. Взять хотя бы Анкара-ага; философ, хранитель традиций и на редкость симпатичный старик. Сын его Юрдаман — музыкант, и, видимо, талантливый. Кто бы ни проезжал через наши места, обязательно останавливается у Анкара-ага послушать игру Юрдамана. Когда он играет на своем дутаре, собирается все село. Председатель райисполкома Санд-жаров говорит, что Юрдаманов дутар и в райцентре слышно, потому, мол, он так часто сюда и заглядывает. Шутка, конечно; приезжает он к дочери, она замужем за старшим сыном Анкара-ага — Пашой. Они учителя, работают вместе со мной в школе, — приятные люди. Но больше всего полюбился мне Еллы — пятнадцатилетний парнишка, письмоносец и один из моих учеников. О нем не расскажешь в письме, его надо видеть. Одни глаза чего стоят! Анкар-ага, Юрдаман, Еллы — люди они все, конечно, разные, но есть в них что-то общее, свойственное только им, жителям песков. Какая-то особая широта души. Наверное, сама природа сделала их такими: бескрайние просторы, чистое небо, вольный ветер. Я никогда раньше не бывал в песках; думал: зной, духота, тоска смертная, а как увидел!.. Представляешь, кругом, насколько хватает глаз, — цветы, цветы, цветы. Кажется, что земля застлана огромным ярким ковром. Ляжешь где-нибудь на бархане, глядишь в небо и дышишь не надышишься… А какое здесь трогательное зверье! Увидеть бы тебе хоть раз ручного джейранчика!.. Приезжай денька на три, а? Отпросись у начальства и кати к нам! Боюсь только, что обратно не захочешь. Я ведь, помнишь, горевал, когда Меня после техникума сюда послали, а теперь и не представляю, что смогу еще где-нибудь жить.

В общем, все очень здорово. Если тебе не удастся выбраться ко мне, встретимся на каникулах в Андеке, как договорились…

Будь здоров. До встречи. Твой Агамурад,

11/III 1941 г.

(Из письма учителя Агамурада)

Караван прошел больше половины пути, послезавтра к вечеру они будут на месте, но у Кейик уже не было сил ждать — целых шесть месяцев не видала она Юрдамана!

Когда, пол года назад, в сопровождении такого же каравана Кейик ехала из дома мужа к родителям, она и помыслить не могла, что будет так тосковать по Юрдаману, ведь они пробыли вместе какой-нибудь месяц, а до того она его почти не знала, слышала только, что замечательный музыкант.

Полгода назад проплывали те же барханы, те же восемь колодцев, но тогда стояла зима и на барханах лежал снег, а сейчас лето, июнь… И кто только придумал такой порядок — обязательно возвращаться к родителям. Эти полгода она могла бы провести с Юрдаманом. Первый месяц пролетел так быстро! Но ничего: сегодня уже не в счет, остался еще день. И две ночи, правда, но зато третью она будет спать в своей красивой белой кибитке. Спать… Кейик усмехнулась и, покраснев, украдкой взглянула на свекра, словно он мог прочесть ее мысли.

Интересно, был ли Анкар-ага в молодости похож на Юрдамана? Скорей всего, нет. Наверно, и тогда выглядел неторопливым, рассудительным, суровым. Как Паша, тот весь в отца. Нет, Юрдаман не такой. Он нежный, ласковый, добрый… Отец рассердился на него, увидев как-то днем, что Юрдаман дремлет, положив голову на ее руку. Выговаривал сыну. Смешной, неужели не понимает, что у них с Юрдаманом все по-особенному, что еще никто никогда не любил друг друга так, как они. Разве другой позволил бы жене петь? А она пела. В ту последнюю ночь перед расставаньем она тихонько запела грустную девичью песенку. И он не рассердился, не накричал. Взял дутар и тронул струны, подбирая мотив. А потом договорились, что, как только Кейик вернется, они уйдут за большой бархан позади кибитки и она станет петь, а он играть на дутаре.