Аугуст Гайлит - Новеллы

- Кто же этот новый звонарь? - спросил пастор.

- Мой муж! - гордо ответила Анне.

- Твой муж? - удивился пастор. - Насколько я знаю, у тебя нет никакого мужа.

- Есть, есть! - радостно заверила Анне. - Уже есть! Сегодня пришел меня за себя звать. Так что через три недели и свадьбу сыграем.

- Да уж, прежде сыграйте свадьбу, - промолвил оторопело пастор.

- Это-то конечно, - деловито ответила Анне, - со свадьбой мы мешкать не будем. Прошу вас, огласите нас сразу же. А как вам самим звонарь нужен, то лучшего человека на это место вам и не сыскать.

- Ну а как хоть звать-то этого человека? - спросил пастор.

- Звать? - протянула Анне. - А вот этого я и сама пока не знаю. Некогда было спросить, но я сейчас сбегаю домой и... хоть лучше, наверное, если я его самого к вам приведу.

И Анне вихрем помчалась назад. Влетев в баню, она с жаром зачастила:

- Пастор просил тебя сейчас же прийти к нему. Он хочет видеть твои бумаги и поглядеть, приличный ли ты человек. Дело, вишь ли, такое, что ты ни дня не можем тянуть с венчанием. Не только пастор не возьмет тебя звонарем, а это очень хорошее место. Платят, правда, мало, зато побочные доходы куда как завидны. Отзвонишь ли по покойнику, на крестинах ли пособишь или там свадьба какая — все тебе кто-нибудь да что-нибудь сунет.

Юри Тааде был до того ошарашен этим наскоком, что чуть не подавился. Вот так, так, - подумал он, - прямым ходом к попу иди, день свадьбы назначай, определяйся в звонари, и все это не обмозговав, не взвесив, что называется, с пылу с жару — да в рот?

А соргуская Анне уже, ухватив его за руку, торопила:

- Идем же, идем скорее — не оттягивая! Кто-нибудь опередит — и останешься без места. И свадьбы не будет!

Солдат встал, двинулся вслед за Анне. Идти или не идти? - опять стал гадать он про себя. - Идти или нет? По правде говоря, девка ничего, но эта чертова стремительность была ему явно не по нраву. Чихнуть не успел, вокруг оглядеться — а уже к попу ведут! Конечно, совсем бы неплохо было заполучить место звонаря, поселиться здесь в баньке и не знать на стрости лет забот. Но к чему спех такой, словно сатана в зад шилом тычет. Надобно было бы сперва поспрошать Анне, есть ли у нее хоть какое имущество, ну там овца, поросенок, еще что... Идти или не идти?

Так он и не успел ничего решить - они уже подошли к пасторскому дому, Анне быстренько открыла дверь и дальше говорила-решала все сама. Тааде только и оставалось, что кивать головой, отирать пот и молчать. И так их имена и были вписаны рядышком в книгу, за Тааде закрепили место звонаря, и еще сегодня солдату надлежало натопить кирку, отзвонить по одному бобылю и наколоть пастору дров на неделю.

Анне же сияла.

- Ничего, не печалься, - утешила она, - ведь не каждый день столько работы будет. Да и я тебе пособлю со всем управиться. Ты иди коли дрова, а колокол и топку я возьму на себя.

- Чудны дела твои, господи! - подумал Юри Тааде, не зная, огорчаться ему или радоваться. Ощущение у него было тем не менее такое, будто он увидел воз, ринулся к нему и сам впрягся в оглобли вместо лошади с намерением втянуть этот воз в гору. Почему именно такое сравнение пришло ему на ум, он и сам бы не объяснил, но что он чувствовал себя такой лошадью, это определенно.

Но потом в жизни он больше не ведал ни бед, ни забот — обо всем пеклась Анне и все улаживала она. И ни на шаг не отпускала от себя солдата, держала его точно на привязи. Даже пожитки Тааде и те до поры до времени оставались в вейнвараском волостном доме призрения — и речи не могло быть о том, чтобы солдат хоть куда-нибудь отлучился до свадьбы. Только после того как свадьба была сыграна, несколько месяцев вместе прожито и Тааде уже начал свыкаться со своей новой жизнью, Анне на пару дней отпустила его от себя. Доверила съездить — забрать вещи. Она сама достала лошадь, посадила мужа на телегу и сказал, увещевая:

- Смотри мне, поганец, не балуй, веди себя там прилично.

- Да ну тебя, сумасбродка, - проворчал в ответ Тааде, - будто я невесть за чем туда собрался...

- Ничего не знаю, - сказала Анне. - До солдат много охочих!

Через год Анне родила мальчика. У старого солдата прямо сердце замерло, когда он услышал в темном углу бани крик ребенка. Он вылез из постели, на трясущихся ногах подошел к жене и спросил полушепотом,

- Есть?

- Есть, есть, - ответила Анне. - А теперь сбегай кликни-ка женщин.

И старый Тааде побежал. Он скликал уже полдеревни, полмызы женщин, но все еще ему казалось, что он не до конца справился со своей задачей. И он продолжал вырываться в дома и, тяжело дыша, отирая пот, вызывать: