Анри Картье-Брессон - Диалоги

Ты тогда в первый раз читал «Улисса»?

Нет. Впервые я его прочел в полку. В те времена по прибытии в казарму проводили так называемый диктант. Заполняли анкету. В графе «Уровень образования» я написал: «Никакого». На вопрос «Хотите ли вы стать офицером?» я ответил: «Нет». Там была также рубрика, где спрашивалось о наших впечатлениях. Я хотел стать лётчиком, но это у меня быстро прошло. Так что я написал: «Не взлетайте так высоко, небо для всех». После этого прапоры фыркали при встрече со мной, а офицеры глядели на меня с отвращением. На смотре новобранцев капитан приказал мне выйти из строя и спросил, показывая мне бумагу:

– Что это вы такое написали?

– Кокто.

– Что Кокто?

– Это стихотворение Кокто 1920 года.

Меня отправили в штрафную роту, но мне было наплевать.

Ты сделал свою первую выставку у Жюльена Леви в 1932 году. Как это было?

На выставке были собраны первые фотографии, которые я уже сделал. Жюльен Леви – американский сюрреалист, он в те времена устроился в Боннье. Я познакомился с ним у Кросби, они тогда жили на Рю де Лилль, потом там Эрнст жил. Между прочим, именно оттуда мне позвонила [Каресс] жена Гарри, когда он покончил с собой.

Потом ты делал репортаж в Испании, а после на год уехал в Мексику.

Журнал “Vu” заказал мне репортаж. Я уехал туда с одной подружкой, и на некоторое время нас приютила в Мадриде девица-сефардка, которая жила с чёрным американским поэтом. Фотография, вошедшая в «Безумную любовь» [36] Книга Андре Бретона. – Прим. ред. , была снята тогда, а не во время войны в Испании, как предполагал Бретон. Я уехал в Мексику с этнографической миссией. Уже не очень хорошо помню, как это было, но вспоминается квартира на Рю де Курсель, куда я ходил встречаться с руководителем экспедиции, аргентинцем по имени Хулио Брандан. Миссию, которая была связана со строительством “Pan American”, должно было финансировать мексиканское правительство. Мы сели на корабль до Веракруса. Когда мы прибыли туда, нам сообщили, что денег больше нет. Я должен был приехать в Рио к моему дяде Гийому, но в этот самый момент он умер. Тогда я решил отправиться в Мехико и там жить как получится. Именно в это время я познакомился с Лупе [Гвадалупе] Марин, первой женой Диего Риверы [37] В действительности – второй женой: когда Ривера жил во Франции, он был женат в первый раз на Ангелине Беловой, от которой у него был сын, умерший в раннем возрасте [примечание 2013 года]. . В Мехико мы – Лэнгстон Хьюз, Нашо [Игнасио]

Агирре [38] Игнасио Агирре, по прозвищу Нашо, мексиканский художник. Именно он позирует со сложенными руками на фотографии 1934 года, иногда называемой «Санта Клара». См.: Peter Galassi, Henri Cartier-Bresson, Premières photos. De l’objectif hasardeux, trad. de l’anglais par P. Leyris, Paris, Arthaud, 1991, p. 37. и я – снимали квартиру по соседству с ней. Работал тогда для “ Excelcior” [39] Местная мексиканская газета. . В 1935 году я выставлялся во Дворце изящных искусств с [Мануэлем] Альваресом Браво. Мы очень хорошо ладили, но должен сказать, что и помимо него большая часть моих приятелей были художниками. Так вот, в Мехико я жил в вивенде, это такой длинный коридор под открытым небом. С одной стороны он выходил на рынок Ла Мерсед, а с другой – на квартал проституток, чьи вздохи мы слышали по ночам, тогда как днём оттуда раздавался стук гвоздей, заколачиваемых в деревянные гробы. Это было на Кайе Эквадор, её больше не существует [40] См. также свидетельство Хуана Рульфо: Juan Rulfo, “Le Mexique des années trente vu par Cartier-Bresson”, Henri Cartier-Bresson. Carnets de notes sur le Mexique, cat. d’expo., Paris, Centre culturel du Mexique, 1984, n. p. . Я вернулся туда в 1963 году, когда работал на Алемана [Вальдеса], бывшего президента, у которого было туристическое агентство. У меня был шофёр, но он не хотел меня сопровождать. Я прятал аппарат под куртку, но снимать было невозможно. Я рассказал эту историю моему другу, и он обещал все устроить. От него я вернулся в сопровождении двух телохранителей. Ясно, что не было смысла даже пытаться фотографировать! Короче, это было довольно опасное местечко. Позднее я поехал в Хучитан [де Сарагоса], где прожил год, продавая фотографии.

Потом, не возвращаясь в Европу, ты поехал в Соединённые Штаты и прекратил фотографировать…

Да, я жил в Нью-Йорке, работал там с людьми, которые учились кино у Пола Стрэнда.

Ты его часто видел?

На самом деле почти не видел. Время от времени он заходил посмотреть, что мы делаем. Я тогда жил с Чарлзом Генри Фордом [41] Американский поэт, издатель нью-йоркской сюрреалистической газеты ”View”. , потом у Николая Набокова [42] Композитор, с которым Картье-Брессон познакомился в Париже благодаря галеристу Пьеру Колле. и, наконец, в Гарлеме с моей чёрной подругой. В это же время я встретил Хелен Левитт [43] О Картье-Брессоне и Хелен Левитт см.: Maria Morris Hambourg et Sandra S. Phillips, “Helen Levitt: A Life in Part“, в: Helen Levitt, cat. d’expo., San Francisco, San Francisco Museum of Modern Art, 1994, p. 48. . Возвращаясь к кино, могу сказать, что меня в нём прежде всего интересовали ритм и история. В фотографии история не видна. Нужно только, чтоб визуальная сторона была правильной. И ещё другая сторона – монтаж: в нём происходит возврат к ритму, то есть к тому, что в кино по-настоящему впечатляет!