Ольга Таглина - Илья Репин

В 1873 году вместе с женой и недавно родившейся дочерью Верочкой Илья Ефимович в качестве пенсионера академии отправился за границу – в Париж.

На протяжении всей своей жизни Репин был примером беззаветной преданности искусству. Художник признавался: «Искусство я люблю больше добродетели… Люблю тайно, ревниво, как старый пьяница, – неизлечимо. Где бы я ни был, чем бы ни развлекался, как бы ни восхищался, чем бы ни наслаждался, – оно всегда и везде в моей голове, в моем сердце, в моих желаниях – лучших, сокровеннейших. Часы утра, которые я посвящаю ему, – лучшие часы моей жизни. И радости, и горести – радости до счастья, горести до смерти – все в этих часах, которые лучами освещают или омрачают все прочие эпизоды моей жизни».

Основное место, где Репин живет и работает за границей, – это Франция, Париж. Здесь он написал картины «Парижское кафе» и «Садко», сделал ряд пейзажных этюдов. Много внимания уделял художник изучению работ старых европейских мастеров и молодых французских импрессионистов.

Репин с увлечением пишет пейзажи. Общение с природой приносит художнику подлинную радость и творческие удачи.

К таким удачам искусствоведы относят небольшой этюд «Дорога на Монмартр в Париже», построенный на благородном соотношении серебристо-серых тонов. Живой непосредственностью, свежестью, сочностью живописи привлекает написанный тогда же портрет двухлетней дочери Репина – Веры.

Приступая к работе над картиной «Садко», Репин писал Стасову: «Сообщаю Вам под глубочайшим секретом тему будущей моей картины: Садко богатый гость на дне морском; водяной царь показывает ему невест. Картина самая фантастичная, от архитектуры до растений и свиты царя». Художник сам дал объяснение своей живописной легенде о Садко, попавшем в морское царство: это новгородский купец выбирает себе в невесты молодую русскую девушку среди иноплеменных красавиц всех других стран. Понятно, что свое, родное, русское для Репина всегда ближе и лучше.

Искусствоведы отмечали, что в картине есть зрелое мастерство и патриотическое чувство к России, но нет творческого раскрытия предмета изображения, где бы талант Репина мог проявить себя по-настоящему. Эта картина говорит о том, что художнику уже под силу совершать небывалое, но это только предчувствие.

Художник выставил своего «Садко» в парижском Салоне в 1876 году. За границей картина успеха, понятное дело, не имела, зато в России она была куплена наследником престола, будущим императором Александром III, а Илья Ефимович за «Садко» получил звание академика.

Репин был убежден, что только на родине он может плодотворно работать и получить признание. Около трех лет художник провел в Париже, но его тянуло домой, в Россию, он писал своему другу искусствоведу Стасову: «Учиться нам здесь нечему… у них принцип другой, другая задача, миросозерцание другое». Вместе с тем, художник признавался, что он «ужасно заинтересован Парижем, его вкусом, грацией, легкостью, быстротой и этим глубоким изяществом в простоте».

Крамской был недоволен позицией Репина: «Я одного не понимаю, как могло случиться, что Вы это писали?.. Я думал, что у вас сидит совершенно окрепшее убеждение относительно главных положений искусства, его средств и специальная народная струна… Человек, у которого течет в жилах хохлацкая кровь, наиболее способен… изображать тяжелый, крепкий и почти дикий организм, а уж никак не кокоток». «Никогда, сколько мне помнится, я не давал клятву писать только дикие организмы, – отвечал Репин, – нет, я хочу писать всех, которые произведут на меня впечатление». Он считал, что художник имеет право на творческую свободу.

Репину была свойственна широта интересов. В одно и то же время он способен был работать над очень разными картинами, делая их в различной манере. За это Илью Ефимовича упрекали в художественной неразборчивости: «Сегодня он пишет из Евангелия, завтра народную сцену на модную идею, потом фантастическую картину из былин, жанр иностранной жизни, этнографическую картину, наконец, тенденциозную газетную корреспонденцию, потом психологический этюд, потом мелодраму либеральную, вдруг из русской истории кровавую сцену и т. д. Никакой последовательности, никакой определенной цели деятельности; все случайно и, конечно, поверхностно…» На что Репин отвечал: «Что делать, может быть, судьи и правы, но от себя не уйдешь. Я люблю разнообразие».

Три года пребывания в Италии и Франции для художника не прошли даром. Здесь он окончательно осознал свое предназначение. Репин чутко и жадно улавливал в искусстве Франции все, что ему было необходимо. Созданные там работы убедительно говорят об этом: пейзажные этюды «Окраина Парижа», «Лошадь для сбора камней в Вёле», уже упоминавшаяся «Дорога на Монмартр», этюды к картине «Парижское кафе». Но вот что Илья Ефимович писал из Италии Стасову летом 1873 года: «Нет, я теперь гораздо больше уважаю Россию! Вообще поездка принесет мне так много пользы, как я и не ожидал. Но долго здесь не пробуду. Надо работать на родной почве. Я чувствую, во мне происходит реакция против симпатий моих предков: как они презирали Россию и любили Италию. Так мне противна теперь Италия с ее условной до рвоты красотой».