Елена Юрова - Блеск и нищета бижутерии. Повседневные украшения в России и СССР, 1880–1980 годы

Не у всех жизнь складывалась так удачно, как у Л.Ю. Брик. Далеко не так привольно жилось, например, Анне Андреевне Ахматовой. Однако любовь к бусам, возникшая еще в ранней молодости, когда они были непременным атрибутом утонченного туалета, сопровождала ее всю жизнь. По ее портретам и фотографиям можно проследить эволюцию модных украшений по крайней мере в течение полувека: длинная цепь на портрете кисти Ольги Делла-Вос-Кардовской (1914 г.), четки на фотографии приблизительно того же времени, короткие крупные бусы на рисунке работы А. Сарьяна (1946 г.), короткая нитка черных или белых бус на портретах последних лет (илл. 70а, 70в, 70с и 70d).

Можно предположить, что четки в качестве украшения на фотографии 1914 года непосредственно связаны с выходом в том же году стихотворного сборника Ахматовой «Четки», сразу сделавшего ее знаменитой. Янтарные четки подарила ей и Марина Ивановна Цветаева во время их последней встречи в июне 1941 года: «По тексту Али, записавшей все со слов Анны Андреевны в 1957 году, та говорила: “Марина Ивановна была у меня, вот здесь, в этой самой комнате, сидела вот здесь, на этом же самом месте, где Вы сейчас сидите… Марина Ивановна приехала с утра, и весь день мы не разлучались, весь день просидели вот в этой комнатке, разговаривали, читали и слушали стихи. Кто-то кормил нас, кто-то напоил чаем, – М. И. подарила мне вот это” (А. А. встает, достает с крохотной полочки у двери темные, янтарные, кажется, бусы, каждая бусина разная и между ними еще что-то). – “Это четки”» (М. Белкина. Скрещение судеб. М., 1988).

71. Фрагмент вышивки бисером. 1840-е гг.

71а. Фрагмент вышивки мулине. 1940-50-е гг.

При этом и Ахматова, и Цветаева отлично понимали символический смысл и назначение четок. В то же время девушки-комсомолки, выросшие в безбожном советском государстве, использовали их просто в качестве бус. Можно понять, что это часто коробило людей, повзрослевших до революции: «На мне была пестрая, яркая кофточка с пышными рукавами, когда я пришла на другой день к Маяковскому.

– Натинька-фонарик, пестренькая и прозрачная, – радовался Владимир Владимирович моему приходу. И вдруг весь помрачнел.

– Что это, Натинька?

У меня на шее были резные кипарисовые четки, заканчивающиеся крестом.

– Что это, Натинька?

Я объяснила:

– Это бусы, они ведь красивые.

Владимир Владимирович снял четки у меня с шеи и, оборвав крест, надел опять.

– Так можно, – оставался все-таки мрачен» (Н. Рябова. Киевские встречи // Современницы о Маяковском. М„1993).

Нежелательность появления креста даже в мельчайших деталях советской действительности ярко иллюстрируется сравнением двух вышивок: бисерной 1840-х годов и выполненной мулине в начале 1950-х (илл. 71, 71а). По-видимому, рисунок для настенного коврика, продававшийся на рынке в 1950-х годах, был переснят со старинной бисерной вышивки и размножен каким-то умельцем. Сравнение обеих вышивок показывает, что они полностью совпадают – за исключением одной детали: на старинной вышивке отчетливо виден крестик на цепочке у девушки на груди, а на вышивке советского времени он отсутствует, неизвестным «цензором» оставлена только цепочка.

Действительно, до сих пор можно встретить лишенные креста четки из раковин, стекла, резного дерева, керамики (илл. 72). Некоторые из них сделаны очень искусно, а другие нанизаны из стеклянных бусин, полученных, судя по их виду, кустарным способом. В отличие от бус, в четках отдельные зерна, как правило, не нанизаны на нитку: с целью большей прочности они скреплены металлическими петлями. Каждые десять зерен разделяются либо большей по размеру бусиной, либо бусиной из другого материала. Обычно такие преобразованные в бусы четки состоят из 50 или 100 зерен (наиболее подходящая длина для бус), хотя диапазон длины настоящих четок был гораздо шире – от 10 до 150 зерен (С.А. Трофимов. Четки. М., 2001).

72. Четки (слева направо).